Мама всегда очень меня не одобряет, когда я рассказываю Гаю Николаевичу все, что я думаю про образовательные и трудовые навыки  Гая Николаевича.

Она говорит, что нельзя подтачивать у ребенка уверенность в собственных силах.

-Ему три годика было, он нарисовал картинку, принес тебе, а ты спрашиваешь:  «И что это у нас  за гадость?»

-  Мам…ты эту картинку вообще помнишь?

- Ну и что? Он старался!  И вот он теперь вообще не рисует!

- По–моему, человечество от этого только выиграло.

- Вот тебя хвалили!

- Тебя тоже хвалили. Нарисуй курочку.

- У меня просто не оказалось способностей. Но у Гайки папа вообще профессиональный художник,  ты тоже прелестно рисуешь…

- А он пошел в бабушку. Мам, если бы он на самом деле любил рисовать, его бы за уши от этого занятия было не оттащить.

Но мама настаивает на том, что уверенность в своих силах и способностях – это очень, очень важно. В то время как я думаю, что за последние десятилетия  мы все как-то массово сошли с ума.

Потому что уверенность в своих силах  сплошь и рядом бывает крайне неприятной штукой

Вот я опять в этом году – в жюри переводческого конкурса Itrex

Есть там номинация что-то вроде «Юное дарование». Для граждан 18 минус.

И в этом году юные дарования как-то совсем разгулялись – чуть ли не треть работ принадлежит их уверенным перьям.

В основном это – отрывки из школьных упражнений, переведенные гугль-переводчиком.

«Москва есть столицы России. Россия есть самый большой страна в мире. Одна маленькая птичка увидела цветочек и сделала счастье своего дня.»

То есть – тысяча работ, сделанные опытнейшими толмачами  серьезнейшие переложения всяких джонов доннов и прочих райнеров-марий, и всё густо пересыпано молодыми дарованиями.

И ни капли сомнений, ни секунды  неуверенности в своих силах.  Трепещите народы, Аз гряду!

Сломалась я на стихотворении Милна о двух каплях дождя на стекле.

Это было переведено так

«Два типа осадков на виде моего окна.»

 Я всхрипнула –и написала организаторам конкурса злобное письмо о том, что если они не уберут юных дарований в какой-нибудь  специальный детский угол за колючей проволокой – то это будет последний год моего судейства.

Ибо мозг у меня один, и мне он вовсе не безразличен.