Пупкина хотела бы рассказывать истории с налетом древности. Те, с которых приятно смахнуть пыль, как со старого фотоальбома, завалявшегося за шкафом. И начало бы у моих историй было непременно вот такое: «Вот помню, как сейчас, году так в …, когда я была юна и ниибически наивна».
Ну, вот когда будет лет 80, тогда и буду так вещать, причмокивая вставной челюстью, а пока что придется обойтись более прозаичным началом.
Три года назад, в ярчайший расцвет пубертатного периода Пупкиной, ознаменовавшийся не менее ярким расцветом прыщей на морде лица и невесть откуда появившейся тягой к маргинальным знакомым, поимела Сонча счастье сблизиться с Гариком, живущим в соседнем подъезде с мамой – потрясающе красивой и умной теткой и просто хорошей знакомой нашей семьи. Гарик относился наплевательски ко всему. Ко всему, кроме спиртных напитков. К ним он питал такую несравнимую страсть, что Ромео с Джульеттой рядом не валялись со своими интрижками. А рассуждать о преимуществах водки за 13 рублей в рюмочной на Никитской перед водкой за те же 13 рублей в чебуречной на ВДНХ он мог часами.
Пупкина не могла не прельститься красотой Гарика (на первом месте все же была красота, потому что мальчик ещё не успел наалкашить себе синего носа, одутловатых щек и трясущихся рук, а еврейская наследственность давала о себе знать) и в тот же день, когда он обратил на мелюзгу внимание, пригласила погулять его в Парк имени Горького. Сонча нацепила каблуки, выпросила у мамы помаду, прихватила ридикюль и отправилась весело проводить время. Я ещё и не подозревала, что для большего веселья Гарик прихватил с собой бутылку водки. Которая была уже не первой в тот день, так как он был уже довольно весел.
Четыре часа, проведенных на аттракционах, качелях, лавочках, в тирах, способны умотать кого угодно. Не считая пива, которым Гарик «грамотно лакировал водку и перемежал слои». Тут уже и стемнело, как назло. Вход был перекрыт, и пришлось лезть на волю через какие-то заборы. Не стоит забывать, что Гарик оказался галантным кавалером и предложил подержать мою сумочку, пока я корячилась, стараясь не зацепиться юбкой за забор. Думаю о том, что сумка была грязной вдоль и поперек, как и упавший Гарик, упоминать не надо.
К тому моменту, как мы выбрались из зловещего парка, до Пупкиной дошло, что Гарика тащить до метро в таком состоянии бесполезно. И Сонча решила словить тачку. Тачка словилась, водитель укоризненно посмотрел на Гарика, но в итоге сжалился. Путь был неблизкий, и я то и дело боялась, что содержимое гариковского желудка не выдержит и окажется на лобовом стекле, так как сидел на переднем сиденье. Тогда бы выкинул нас мужик к чертовой матери из тачки и топать бы нам пешком до самой Авиамоторной.
Тем временем Пупкина звонит матери Гарика и просит нас встретить, чтобы расплатиться за такси, так как деньги ушли на лакировку водки. Внезапно Гарик, услышав речь, оборачивается и заплетающимся языком радостно лепечет: «Сонечка?! Какая встреча!» Водитель сочувственно и одновременно ехидно подмигивает мне в зеркало заднего вида, а Гарик продолжает пороть чушь на тему «какими судьбами тебя занесло в этот край и сколько же лет мы не виделись, тётка».
К счастью, от дальнейшего позора меня спасает то, что мы уже приехали к дому. Я выволакиваю Гарика из машины, и нас встречает его мама.
- Мама! – орёт не в меру раздухарившийся Гарик, - мама, познакомься! Это Соня!
Отличный такой поход, при учете, что наши семьи знакомы лет десять.