Когда Шульгин был маленький, он очень любил масло. Обыкновенное, сливочное… Но не то, которое сейчас, а то, которое было тогда. А это, которое сейчас, прямо, скажу я вам, не масло, а маргарин. А вот то масло Шульгин очень любил. И ел его ложками. Родители дивились, но в удовольствии отпрыску не отказывали. А Шульгин приходил со школы, снимал свою синюю школьную форму, брал из холодильника масленку и садился на пол в центре комнаты перед телевизором… И ел масло ложками. Пачки ему хватало максимум на одну серию мультфильма про Лелека и Болека, который Шульгин тоже любил. Но масло Шульгин любил больше…
А больше масла Шульгин любил только сахар. Сахар он любил песок, а не рафинад. Рафинад надо было либо кусать, либо размачивать. Первое ему не нравилось по причине лени, а второе – потому, что Шульгин любил сахар сухим. И еще ему нравилось, как сахар рассыпается у него по полости рта. Шульгина охватывал трепет от этого ощущения. Сахар Шульгин любил в той же позе: сидя в центре комнаты перед телевизором во время просмотра мультфильма про Лелека и Болека, который Шульгин тоже любил, но меньше, чем сахар-песок и, уж тем более, меньше, чем масло.
Но высшее наслаждение Шульгин получал, когда, усевшись на пол в центре комнаты, слева от него стояла масленка, а справа – сахарница. Шульгин брал две большие ложки (маленькими порциями любимых продуктов он не мог насладиться) и обеими руками запихивал за обе щеки масло с сахаром. Причем, ему не столько нравился вкус именно масла с сахаром, просто само осознание того, что вот оно, все любимое, рядом, заставляло его испытывать неописуемый восторг.
С тех пор Шульгин такого наслаждения не испытывал. Сахар он покупает рафинад по причине удобства, а масло стало совсем не то. Прямо, скажу я вам, не масло, а маргарин. И еще Шульгин до сих пор не может понять, как его родители терпели из года в год это издевательство над семейным бюджетом. Но за их безмолвное согласие Шульгин им безмерно благодарен…