2.
Я выходила из дома каждое утро в 6:30. Я читала на остановках, в троллейбусах и на ходу. Я читала Вирджинию Вульф и Оскара Уайльда, перенимая их стиль для своих бесчисленных и бесконечных рассказов. Я глядела на восхитительных мальчиков, я глядела на девочек в тонких блузках, хотя они никогда не посмотрели бы на меня с интересом. Я думала об Энни Бретт. Я думала о той, другой, по имени Тана, которая умерла, но о ней думать было больно, и поэтому я думала об Энни Бретт. О ее оранже-вых волосах, о ее руках, как она держит карандаш, и как пряди падают на красный стол. Я думала о том, помнит ли Энни Бретт мое имя. Я думала о Томе Крузе. Я думала о вампирах. Я думала о Кристиане, который покинул меня.
Энни Бретт обедала в университетской столовой; дома ее никто не ждал. Она была аккуратной; она была в белом. Я боялась подойти к ней. У меня были тяжелые темные волосы и заспанные глаза – я читала. Тана говорила – читать буки, почему-то вспомнила я. Тана говорила мягким детским голосом и смеялась тонко. Энни Бретт смеялась пронзительно.
Энни Бретт сидела за дальним столиком у окна со своими подругами с геофака. Они хихикали, поглядывая на юношей и на столик изгоев, где сейчас сидела умничка Шейд. Умничка Шейд любила Джонни Деппа и разговоры про жизнь; она ходила на чужие лекции по философии, потому что любила преподавателя. Она боялась прикосновений других девушек. Шеннон Шейд тоже была нужна мне. Но не сейчас. Сначала Энни.
Энни! Нужно поговорить, - сказала я тихо.
Она удивилась. Она была шокирована.
Камилла???
Энни Бретт помнила мое имя. Я была счастлива. Энни Бретт не заметила, что я была бледнее, чем всегда, что у меня были красные губы. Она вообще предпочла бы меня не заметить.
Мне нужно поговорить с тобой о том, почему ты прячешь плакат Круза под матрасом. И о том, что ты делаешь по вечерам, глядя на этот плакат, - выпалила я.
Девчонки с геофака захохотали, обнаружив в моих словах пошлость. Они были не-достойны Энни Бретт.
Умничка Шейд посмотрела на нас.
Энни Бретт залилась краской.
Я хочу поговорить с тобой о вампирах, - уточнила я, – вечером возле главного корпуса.
Девчонки инстинктивно отодвинулись от Энни Бретт – она имела какую-то связь с изгоем. С ведьмой Камиллой Таннер, у которой текла черная подводка для глаз, рассте-гивались ширинки на черных джинсах и бежали стрелки по черным колготкам. Из красивого серого глаза Энни Бретт почти вытекла слеза унижения, но она смогла загнать ее обратно. Девчонки встали, посмеиваясь.
Я приду, - сдавленно сказала Энни Бретт. Наверное, интерес к вампирам победил отвращение ко мне.
Встретимся на ленте, Энн, - сказали они будто бы хором; они походили на единый организм, на нечто многоклеточное с единым мозгом. Они были ужасны. Энни Бретт была прекрасна – обиженная, злая – она была великолепна.
Прозвенел звонок, и я на долгие часы исчезла из жизни Энни Бретт. Тана говорила – растворись; Тана говорила – всосала, вместо – поняла.