Сегодня День поэзии, который я, по сложившейся традиции, отмечу очередной порцией стихов.
Я всегда очень любила стихи: книги практически коллекционировала, да и даже переписывала в тетрадки из библиотечных книг - чтобы время от времени перечитывать. Но вот когда наконец-то в начале 2000-х годов удалось подключить интернет, для меня открылся мир "сетевой" поэзии. Которая, кстати, в некоторых своих проявлениях может быть не хуже стихов именитых, известных поэтов.
Например, когда я только осваивала просторы интернета, мне очень нравился портал stihi.ru Там, в частности, публиковались стихи Аси Анистратенко, которые на тот момент точно соответствовали моему душевному состоянию. Удивительно тонкая, пронзительная, трогающая за душу поэзия...
Вот несколько прекрасных произведений этого автора.



Тишина.

В 8 утра будет скрипеть кровать
Над головой; потом заиграют гаммы.
В 9 зашаркает старый сосед ногами,
Что-то бубня о том, что пора вставать

Лодырям и тунеядцам... в 10.07
Будет орать телефон, и на пятой трели
Сдохнет. В 10.15 соседка телек
Врубит за ради бразильских его проблем.

В полдень она же выйдет сыпать пшено
(Стукнет балконная дверь) на пичужью стаю.
Ты же будешь лежать на спине, уставясь
Внутренним взглядом во внутреннее окно,

И от любого шороха за стеной
Будут взрываться оранжевые шутихи
Где-то внутри. А потом станет очень тихо.
И очень темно.


***
И дорога уже не дорога, а те же четыре угла,
Те же нервные срывы на стыках... Иголка на старой пластинке,
Я была воплощением света, была воплощением зла,
А теперь остается лишь бег — как модель основного инстинкта,

Остается простуда, и кашель, и сон — экономия сил,
И привычная пара агоний в привычном плацкартном вагоне.
Если сытое сердце не слышит, мне некого больше просить
Положить на горячечный лоб сострадающий купол ладони.

Значит, бегство. В домашнем тепле зябко кутаться в клетчатый плед,
Перечитывать горечь Тынянова. Думать о том, что проститься
Не успели... И что бы там ни было дальше на этой земле,
Зыбко веровать в счастье твое и бесшумную лодку над Стиксом.


nihil

нет у меня ничего от меня для меня обо мне во мне.
вышла на базу совсем утонула надо же очень жаль.
всем, наблюдающим издали, виден не-мой силуэт в окне,
точность зависит от силы бинокля и высоты этажа.

губы разбиты простудой, температура звенит в ушах.
что, говорю тебе, что? а какая разница, столько льда...
правда ли, нужно решиться на что-то, решиться и сделать шаг?
снова подросток, птенец перед ужасом - вылететь из гнезда...

правда ли, чтобы открылся голос - нужно совсем уйти,
вволю кричать о тебе, говорить о тебе, говорить, молчать...
пообещал экстрасенс из Одессы: "все - с двадцати пяти",
и посмотрел уважительно; что бы он видел во мне сейчас?

сила моя не стала мудрее; жизни осталась треть,
максимум половина, но как сторговаться до половин,
если курить так, как я, - потому что должно же хоть что-то греть
и убивать изнутри - кроме, собственно, голоса и любви.


Deus ex machine.

Этот город рассыпается в осколки:
Листья, лужи, горы сора и трухи...
Ломкий голос в телефонной звукомолке
Отпускает мне грядущие грехи,

Он не думает, не чувствует, не знает,
Что прописан в этой трубке навсегда...
Ах, куда меня заводит заводная
Путеводная капризная звезда!..

Ах, не надо бы, не надо бы, не надо...
Десятисекундной яркости болид,
Хрупкий бог неврастенического склада -
Покажи мне, где у боженьки болит...

Подорожником на ранку - ненадолго,
И не в тягость, и не в радость, и не в грусть...
Город - стог, а мы с тобою - две иголки,
Потерявшись - потеряюсь, не найдусь...

И ладонь вот-вот скользнет по бледной коже,
По губам твоим, обветренным, сухим...
Если ты меня разлюбишь, если сможешь -
Что больнее - разлюбить мои стихи -

Обещаю: не писать проникновенных
Долгих писем: мол, одумайся, давай,
Не глотать колес, не резать в ванне вены,
Не соваться Берлиозом под трамвай.

Я найду окно хорошего размера
И усядусь в нем на облачном ветру
С сигаретами и абсолютной верой
В то, что вся и окончательно умру.