После дождя бывают лужи, а где дно у лужи, никто не знает. Пока не наступишь. А наступаешь иногда и случайно, прости Господи.

А что такое Москва? Это люди.

Если нахамят, я тоже нахамлю. Быть немножко культурным нельзя, а быть немножко хамом можно.

Я в детстве не знал ни о том, что есть Канн, ни о том, что есть "Оскар". Я много о чем не знал, но зато знал о том, что в киоске продаются открытки по восемь копеек. "Артист кино, снимался в таких-то фильмах..." Хотел бы я быть на этой открытке? Конечно, хотел. Хотел ли я быть знаменитым? Ой, думаю, вряд ли. Потому что опять же не знал о том, что значит быть знаменитым. Я только знал, что хочу выйти на сцену, хочу понравиться публике. Очень хотел выделиться, чтобы меня заметили. Поэтому в детском саду смело вставал на табуретку и что-то рассказывал.

Пиджаки не люблю, но иногда одеваю. Когда я в пиджаке, мне почему-то кажется, что я несу коромысло. Понимаешь, в детстве я очень много переносил чужих вещей, которые мне все время были тесны.

Я так устал от ремней на руках, на ногах, на душе... Мы полжизни себя проверяем, контролируем, все время оглядываемся, дергаем головой по сторонам. А просто пройти и прогуляться с собственными мыслями, ни на что не оглядываясь, - непозволительная роскошь.

Я верю снам, к ним присматриваюсь, прислушиваюсь, пытаюсь их запомнить еще во сне.

Я вспыльчив, я взбалмошен, я нетерпелив. Если вы признаете во мне хорошего актера, я буду счастлив.

Мечты нет. Есть только сплошная радость и удовольствие от того, что делаю. Поэтому и помирать-то не страшно. Вот клянусь. Но жить хочется долго, потому что сегодня у меня хороший период жизни, и я внутри не пустой. И хочется - жить.

Виктор Сухоруков (Empire № 3, 2007)