Она надела юбку. Из тех чудесных длинных юбок, которые так подчеркивают стройность женской фигуры. Из тех безжалостных, классически-строгих, маниакальных изделий, что дивную талию превращают в смертельное оружие. В бумеранг, сносящий с одного удара голову человека с воображением. Тонкая, плавная кривая. Каприз вселенской геометрии. Но какой! От удовольствия я закрываю глаза, и темное пространство немедленно заполняется пыхтением и сопением бесчисленных поколений. Это добытчики-охотники таращатся на женскую поясницу.

О чем ты думаешь?

И голос. Ладно, про голос в другой раз. О чем я думаю. Милая, на самом деле я прилагаю чудовищные усилия, чтобы ни о чем не думать. Я ногами заталкиваю мысли туда, в темное пространство ниже пояса, где и надлежит находиться приличным мыслям в такие минуты. Но моим там не сидится, на приличия им наплевать, они так и норовят выскочить оттуда, просочиться наверх. Бурно цвести чертополохом да бурьянами в моей башке и мучить меня всякими глупостями, воспоминаниями и аналогиями.

Вот скажи, ты надела эту дурацкую юбку, чтобы в тот самый момент, когда свечи устанут плакать и пройдет подобающая пауза, положить мне голову на плечо и закружить меня в танце? В танце, из которого мне уже не вырваться?

Ты уж прости меня. Но я не мог из него не вырваться. Это болезнь у меня такая - прорываться. Будь то из полной задницы или слегка наполненной пирожными, но прорываться. Не могу я позволить себе зарасти кувшинками, хоть иногда и очень хочется. Мне кажется, что кувшинки непременно меня замучают и я умру.

Стою на балконе. Курю. Смотрю в сырую мглу осенней ночи. Зачем! Зачем, - спрашиваю себя, - ты вырвался? Плохо тебе было, что ли? Миленький, ну ответь себе честно. Скажи, может ты дурень? Может предки твои из Армении, и фамилия их была Долболдян?

Перила балконские чуть скрипнули. Я даже и оборачиваться не стал. Курю себе и все. Я и так знаю, что он там. Всегда рядом, в такие минуты. Он мой дракон и кожа его цвета ночи с чуть заметным зеленым отливом. Если бы пасть не открывал, то заметить было бы невозможно. Приходит, чтобы задать только один вопрос.
- Как обычно? - Спрашивает.
- Да, как обычно. - Отвечаю.
Он удовлетворенно кивает, и больше мы не разговариваем. Молчим. Я отпускаю облачка дыма вверх, а он сплевывает огненной слюной. Вниз, в адскую пропасть восьмого этажа заводской окраины, на невидимую землю, на головы прохожих-невидимок летят пылающие опаловые сферы обжигая призрачным светом наглухо закрытые окна с их неровными, покоцаными жизнью рамами.

Мы молчим и болтаемся, где-то между небом и землей.

В колонках играет: Black Sabbath - Stonehenge

LI 5.8.22