Как неприятен утренний запах разогреваемых жаровен. Запах давно сгоревшего масла, неотвратимо ползущий по задворкам и подворотням многочисленных городских кафе. Персонала еще нет, только грузчики, разнорабочие, ключари, мусорщики. Запах смешивается с вонью дешевого табака и вкупе с ароматом помоек несется вверх к оскорблению небес и вящему удовольствию преисподней.

Я вижу псов жадно ищущих объедки в мусорных кучах. Я пришел сюда затем же. Им – нужны чужие объедки, чтобы не умереть от холода. Я – вылавливаю из холода обрывки прожитых кем-то вечеров и тоже, наверное, живу. Я хочу впитать боль, которая мне понятна. Я хочу пережить боль, к пониманию которой мне никогда не приблизиться… Хочу оставить все, что имею и прожить тысячу новых жизней, но не для того, чтобы прожить их лучше, а для того, чтобы почувствовать пустоту больше которой уже ничего нет. Боюсь ли я бездны? Наверное, нет. Ту, в которую падаю сейчас – точно, нет. А та, в которой почти достиг дна – чуть не стала моей могилой.

Но ведь не стала же. Она возродила меня, научила чувствовать и чувствовать остро, до боли, до хмельного чувства в мозгу. Иногда, струнки так натянуты, что представляешь себя рыбкой Дантеса, что, умирая, причудливо меняла цвет, радуя умертвляющих ее, своей последней минутой. Только бы, просыпаясь в очередной раз, видеть море и не видеть никого на берегу.

Крохотные островки, которые мы насыпаем в поисках свободы, тут же начинают препятствовать ее обретению. Они вцепляются нам в ноги своим горячим песком, своими пальмами, своим солнцем, а их прощальные рыдания, как взгляд умных глаз полярной совы Гарри Поттера. А нужно то ведь только море. А не станет сил плавать, пусть выкинет гнилой щепкой на пустынный чужой берег, чтоб в огне очага какой-нибудь старухи вспыхнуть последний раз ясным пламенем, да уж и навсегда.

Нафиг все.
Вот тетя Хьюстон тянет свой Always… Ох и тянет же. Поднимается в двух октавах и на каждой ступени меняет частоту вибры (причем в тему), и не сбрешет ни в одной нотке. Хіба наші дiвчинi тако співати не могуть? Ну чому всі московські продюсері не застреляться зразу, в один день?