[показать]
"Великий комбинатор.


В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны
деревни Чмаровки, в город вошел немолодой человек
лет сорока восьми. За ним бежал болельщик.

- Дядя! - весело кричал он. – Выиграй чемпионат!

Немолодой человек вынул из кармана нагретую бутылку водки «Исток» и
подал ее болельщику, но тот не отставал. Тогда пешеход
остановился, иронически посмотрел на фаната и
воскликнул:

- Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где
деньги лежат?

Зарвавшийся болельщик понял всю беспочвенность
своих претензий и немедленно отстал.

Немолодой человек солгал: у него не было ни денег, ни
квартиры, где они могли бы лежать, ни ключа, которым
можно было бы эту квартиру отпереть. У него не было
даже работы. В город немолодой человек вошел в зеленом,
узком, в талию, костюме. Его могучая шея была несколько
раз обернута старым шерстяным шарфом, ноги были в
лаковых штиблетах с замшевым верхом апельсинного цвета.
Носков под штиблетами не было. В руке молодой человек
держал Деметрадзе.

"О, Баядерка, ти-ри-рим, ти-ри-ра!" - запел он,
подходя к привозному рынку.

Тут для него нашлось много дела. Он втиснулся в шеренгу
продавцов, торговавших на развале, выставил вперед
Деметрадзе и серьезным голосом стал кричать:

- Кому Деметрадзе?! Дешево продается Деметрадзе!!
Для динамовцев и иностранцев скидка!

Неожиданное предложение долгое время не рождало
спроса. Делегация динамовцев больше интересовалась
дефицитными товарами и толпилась у иностранных
палаток. Мимо продавца Деметрадзе уже два раза прошел
агент Налоговой Полиции. Но так как Деметрадзе ни в какой
мере не походил на проданного вчера из «Спартака» Аленичева, агент перестал магнетизировать немолодого человека глазами и ушел.

К обеду Деметрадзе был продан интеллигентному
киевлянину за три рубля.

- Сам забивает, - сказал немолодой человек, передавая
Деметрадзе покупателю, - было бы что забивать.

Освободившись от хитрого футболиста, веселый немолодой
человек пообедал в столовой "Прага" и пошел
осматривать город. Он прошел Армейскую улицу, вышел
на Динамовскую (бывшая Большая Ментовская), пересек
Молодежную и снова очутился на Армейской. Но
это была уже не та Армейская, которую он прошел, - в городе
было две Армейских улицы. Немало подивившись этому
обстоятельству, немолодой человек очутился подле красивого
двухэтажного особняка с вывеской "СССР, РСФСР, Россия.
Центральный Спортивный Клуб Армии". Немолодой
человек остановился, чтобы прикурить у дворника, который
сидел на каменной скамеечке при воротах.

- А что, отец, - спросил немолодой человек, затянувшись,
- тренера у вас в городе есть?

Старик дворник ничуть не удивился.

- Коню и кобыла тренер, - ответил он, охотно ввязываясь
в разговор.

- Больше вопросов не имею, - быстро проговорил
немолодой человек.

И сейчас же задал новый вопрос:

- В таком доме, да без тренеров?

- Наших тренеров, - возразил дворник, - давно на
том свете с фонарями ищут. У нас тут коммерческий
пансионат, игроки живут на полном пенсионе.

- Понимаю. Это которые после исторического материализма
родились?

- Уж это верно. Когда родились, тогда и родились.

- А в этом доме что было до капитализма?

- Когда было?

- Да тогда, при старом режиме?

- А при старом режиме барин мой жил.

- Бюрократ?

- Сам ты бюрократ! Председатель футбола.

- Пролетарий, значит?

- Сам ты пролетарий! Сказано тебе - Председатель.

Разговор с умным дворником, слабо разбиравшимся в
классовой структуре общества, продолжался бы еще бог
знает сколько времени, если бы немолодой человек не взялся
за дело решительно.

- Вот что, дедушка, - молвил он, - неплохо бы
игрочков подкупить.

- Ну, угости.

На час оба исчезли, а когда вернулись назад, дворник
был уже вернейшим другом немолодого человека.

- Так я у тебя потренирую, - говорил он.

- По мне хоть всю жизнь тренируй, раз хороший человек.

Добившись так быстро своей цели, гость проворно спустился
в дворницкую, снял апельсиновые штиблеты и растянулся
на скамейке, обдумывая план действий на завтра.

Звали немолодого человека – Валерий Газзаев. Из своей
биографии он обычно сообщал только одну подробность:
"В молодости - говорил он, - Я был суперфорвардом «Динамо» ".
Суперфорвард «Динамо» за свою жизнь переменил много
занятий. Живость характера, мешавшая ему посвятить
себя какому-нибудь одному делу, постоянно кидала его в
разные концы страны и теперь привела в город без
носков, без ключа, без квартиры и без денег.

Лежа в теплой до вонючести дворницкой, Валерий Газзаев
отшлифовывал в мыслях два возможных варианта своей
карьеры.

Можно было сделаться «спасателем» и спокойно переезжать
из команды в команду, таская за собой несколько захваченных из текущего клуба игроков.

А можно было еще завтра же пойти в РФС
и предложить им взять на себя распространение еще не
написанной, но гениально задуманной картины "Футбольные чиновники
пишут письмо в УЕФА", по популярной картине
художника Репина - "Запорожцы пишут письмо султану".
В случав удачи этот вариант мог бы принести рублей
четыреста.

Оба варианта были задуманы Валерием во время его
последнего пребывания во Владикавказе. Вариант со «спасателем»
родился под влиянием вычитанного в спортивной газете
отчета, где ясно указывалось, что некий
«спасатель» получил всего два года без строгой изоляции.
Вариант №2 родился в голове Газзаева, когда он по контрамарке
Пробрался на заседание РФС.

Однако оба варианта имели свои недостатки. Начать
карьеру «спасателя» без дивного, серого в яблоках, костюма
было невозможно. К тому же нужно было иметь
хотя бы десять рублей для представительства и обольщения.
Можно было, конечно, «спасать» и в походном зеленом
костюме, потому что мужская сила и красота Газзаева
были совершенно неотразимы для провинциальных
футбольных клубов, но это было бы, как говорил Валерий:
"Низкий сорт. Не чистая работа". С картиной тоже
не все обстояло гладко. Могли встретиться чисто технические
затруднения. Удобно ли будет рисовать т. Толстых
в папахе и белой бурке, а т. Мутко - голым
по пояс? В случае чего можно, конечно, нарисовать всех
персонажей картины в обычных костюмах, но это уже
не то.

-- Не будет того эффекта! -- произнес Валерий вслух.

Тут он заметил, что дворник уже давно о чем-то горячо
говорит. Оказывается, дворник предался воспоминаниям
о бывшем владельце дома.

- Судьи ему честь отдавали... Приходишь к
нему, положим буду говорить, на Новый год с поздравлением
- трешку дает... На Пасху, положим буду говорить,
- еще трешку. Да, положим, в день ангела ихнего
поздравляешь... Ну, вот одних поздравительных за год
рублей пятнадцать и набежит... Медаль даже обещался мне
представить. "Я, - говорит, - хочу, чтоб дворник у
меня с медалью был". Так и говорил: "Ты, Евгений, считай
себя уже с медалью"...

- Ну и что, дали?

- Ты погоди... "Мне, - говорит, - дворника без медали
не нужно". В Санкт-Петербург поехал за медалью.
Ну, в первый раз, буду говорить, не вышло. Господа чиновники
не захотели. "Президент, - говорят, - за границу
уехал, сейчас невозможно". Приказал мне барин ждать.
"Ты, - говорит, - Евгений, жди, без медали не будешь"...

- А твоего барина что, шлепнули? - неожиданно
спросил Валерий.

- Никто не шлепал. Сам уехал. Что ему тут было с
солдатней сидеть... А теперь медали за дворницкую службу
дают?

- Дают. Могу тебе выхлопотать.

Дворник с уважением посмотрел на Газзаева.

- Мне без медали нельзя. У меня бизнес такой.

- Куда ж твой барин уехал?

- А кто его знает! Люди говорили, в Японию или Корею уехал.

- А!.. Белой акации, цветы эмиграции... Он, значит,
эмигрант?

- Сам ты эмигрант... В Японию, люди говорят, уехал.
А дом под игроков забрали... Их хоть каждый день поздравляй
- гривенника не получишь!.. Эх! Барин был!..

В этот момент над дверью задергался ржавый звонок.
Дворник, кряхтя, поплелся к двери, открыл ее и в сильнейшем
замешательстве отступил.

На верхней ступеньке стоял Вячеслав Иванович Колосков,
Белоусый и седовласый. Глаза его сияли
под пенсне доЧМЯКовским блеском.

- Барин! - страстно замычал Евгений. - Из Кореи!

Вячеслав Иванович, смущенный присутствием в дворницкой
постороннего, голые фиолетовые ступни которого
только сейчас увидел из-за края стола, смутился и хотел
было бежать, но Валерий Газзаев живо вскочил и низко
склонился перед Вячеславом Ивановичем.

- У нас хотя и не Япония, но милости просим к нашему
шалашу.

- Здравствуй, Евгений, - вынужден был сказать Вячеслав Иванович, - я вовсе не из Кореи. Чего тебе это взбрело в голову?

Но Валерий Газзаев, длинный благородный нос которого
явственно чуял запах жареного, не дал дворнику и пикнуть.

- Понимаю, - сказал он, кося глазом, - вы не из
Кореи. Конечно. Вы приехали из Конотопа навестить
свою покойную бабушку...

Говоря так, он нежно обнял очумевшего дворника и
выставил его за дверь прежде, чем тот понял, что случилось,
а когда опомнился, то мог сообразить лишь то, что
из Кореи приехал барин, что его, Евгения, выставили
из дворницкой и что в левой руке его зажат бумажный
рубль. Глядя на бумажку, дворник так растрогался, что
направился в пивную и заказал себе пару крепкого пива.

Тщательно заперев на крючок за дворником дверь,
Газзаев обернулся к все еще стоявшему среди комнаты Колоскову
и сказал:

- Спокойно, все в порядке. Моя фамилия - Газзаев!
Может, слыхали?

- Не слышал, - нервно ответил Вячеслав Иванович.

- Ну да, откуда же в Японии может быть известно
имя Валеры Газзаева? Тепло теперь в Японии? Хорошее
место. У меня там двоюродная сестра замужем. Недавно
прислала мне руководство по экибане в заказном письме...

- Что за чепуха! - воскликнул Вячеслав Иванович.
- Какая экибана? Я приехал не из Японии, а из...

- Понимаю. Из Моршанска.

Вячеслав Иванович никогда еще не имел дела с таким
темпераментным немолодым человеком, как Газзаев, и почувствовал
себя просто плохо.

- Ну, знаете, я пойду, - сказал он.

- Куда же вы пойдете? Вам некуда торопиться. ФСНП
к вам сама придет.

Вячеслав Иванович не нашелся, что ответить, расстегнул
пальто с осыпавшимся бархатным воротником и
сел на лавку, недружелюбно глядя на Газзаева.

- Я вас не понимаю, - сказал он упавшим голосом.

- Это не страшно. Сейчас поймете. Одну минуточку.

Валерий надел на голые ноги апельсиновые штиблеты,
прошелся по комнате и начал:

- Вы кому сливали? Бразильцам, немцам, англичанам? Был у меня знакомый один, тренер с именем, олимпиаду выиграл, так ему Сборную дали а он с рулевыми не подружился, слил шесть матчей подряд, теперь по заграницам мотается… Так кому Вы сливали?

- Честное слово, - вымолвил Вячеслав Иванович,
чувствуя неожиданную зависимость от разговорчивого немолодого
человека, ставшего на его дороге к золоту,
-- честное слово, я никому не сливал. В конце
концов я могу вам показать Спорт-Экспресс...

-- При современном развитии печатного дела на Западе
напечатать Спорт-Экспресс - это такой пустяк, что
об этом смешно говорить... Один мой знакомый доходил
до того, что печатал даже доллары. А вы знаете, как
трудно подделать американские доллары? Там бумага с такими,
знаете, разноцветными волосками. Нужно большое
знание техники. Он удачно сплавлял их на осетинской
черной бирже; потом оказалось, что его дедушка, известный
валютчик, покупал их в Киеве и совершенно разорился,
потому что доллары были все-таки фальшивые.
Так что вы со своим Спорт-Экспрессом тоже можете прогадать.

Вячеслав Иванович, рассерженный тем, что вместо
энергичных поисков путей к спасению футбола он сидит в вонючей
дворницкой и слушает трескотню немолодого нахала о темных
делах его знакомых, все же никак не решался уйти.
Он чувствовал сильную робость при мысли о том, что неизвестный
немолодой человек разболтает по всему городу,
что в поражении виноват Председатель. Тогда - всему конец,
а может быть, еще и ФСНП достанет.

- Вы все-таки никому не говорите, что меня видели,
-- просительно сказал Вячеслав Иванович, - могут и
впрямь подумать, что я слил.

-- Вот! Вот это конгениально. Прежде всего актив:
имеется эмигрант, вернувшийся в родной город. Пассив:
он боится, что его заберут в ФСНП.

- Да ведь я же вам тысячу раз говорил, что я не эмигрант!

- А кто вы такой? Зачем вы сюда приехали?

- Ну, приехал из Женевы по делу.

- По какому делу?

- Ну, по личному делу.

- И после этого вы говорите, что вы не эмигрант?..
Один мой знакомый тоже приехал...

Тут Вячеслав Иванович, доведенный до отчаяния историями
о знакомых Газзаева и видя, что его не собьешь с
позиции, покорился.

- Хорошо, - сказал он, - я вам все объясню.

"В конце концов без помощника трудно, - подумал
Вячеслав Иванович, - а жулик он, кажется, большой.
Такой может быть полезен".

Вячеслав Иванович снял с головы пятнистую касторовую
шляпу, расчесал усы, из которых, при прикосновении
гребешка, вылетела дружная стайка небольших электрических
искр, и, решительно откашлявшись, рассказал
Валере Газзаеву, первому встреченному им проходимцу,
все, что ему было известно о Сборной со слов её бывшего тренера, Олега Ивановича Романцева."

by Orca's Lost Soul для форума "Советского Спорта".