Ветер шумит только тогда, когда встречает препятствие, распахнутые глаза не насытятся светом и не успокоятся тьмой. Яркие тона, преходящие, исчезающие в бурых пятнах. Острые неровные края, утопающие в монолитной и холодной мгле. Переломанные ноги, озябшие пальцы, искрящиеся морозным рисунком разбитые стекла очков. И еще губы, запекшиеся в предсмертном восторге. Серые, угрюмые личики заспиртованных младенцев, они так аристократичны в своих стеклянных ложах, а их укоризненный взгляд всегда кстати. В клетке из ребер томится певчая птичка. Швейцар в белоснежных перчатках из каучука привычным движением открывает дверцу - весело похрустывают кости. Тени ползут по стенам, неосторожно смахивая штукатурку. Кто-то кричит от боли, судорожно семенят ножки в сандаликах - маленькие и быстрые шажки в вечность. А за окном суетно и угрюмо, предвещая новый день, бредут стражи клеток, которые еще нужно открыть.