Идем мы с Леной и Матюшей куда-то, в ресторан, что ли. Я еще несу автомобильное сиденье со спящим Женей. И что-то мы, кажется, то ли не взяли, то ли забыли, то ли не сделали или сделали не так, а вот теперь все вдруг вспомнили, и непонятно, кто виноват в нашем общем упущении.

– Не я, – говорит Лена. – Я не виновата.

– И не я, – говорит Матюша. – Я тоже не виноват.

– Не знаю, не знаю, – говорю я. – Я-то точно не виноват. Потому что не могу же я быть виноватым.

Комик без улыбки, короче.

– Как?! – Матюша вдруг возмутился всерьез. – Почему это ты не можешь?

Детское чувство справедливости очень сильно. Чувствую, надо все немедленно объяснить.

– Понимаешь, Матюша, – говорю, – это шутка.

– Нет! – обижается Матюша. – Я не понимаю таких шуток!

– Ну, это же ирония, – говорю. – Ирония, понимаешь? Сама фраза и то, как я ее сказал, опровергают ее собственное содержание. То есть, то, что это шутка, понятно из контекста. Это тонкая шутка. Естественно, что для усиления эффекта этой шутки я еще и не смеюсь, когда ее шучу. Понимаешь? Это все очень тонко.

– Нет, – все еще возмущается Матюша, – не шути так больше никогда!

– Хорошо, Матюша, сейчас я тебе все объясню. Шутки бывают разные. Бывают тонкие шутки, понятные из контекста, над которыми слушатель должен мысленно поработать, чтобы их понять. А бывают другие шутки, простые, как две копейки, которые и понимать не надо, и такие же несмешные. Например (вот, думаю, сейчас придумаю что-нибудь как можно глупее): "Вася Пупкин – ужасно тупой."

Вдруг Матюша хохочет.

– Что ты смеёшься? – говорю. – Разве это смешно? Вот послушай еще раз: "Вася Пупкин – ужасно тупой". Ну что тут смешного?

А Матюша просто заливается от смеха.

– Ну, что здесь смешного? – спрашиваю. – Ну, Вася. (взрыв хохота) Ну, Пупкин. (снова хохот) Ну, ужасно тупой. (беспрерывный хохот) Ну и что? Пойми, здесь же всё на поверхности: "Вася Пупкин – ужасно тупой".

– Саша! – кричит Матюша. – Больше не шути эту шутку, я уже не могу смеяться!

Спрашиваю тогда Лену:

– Лена, вот прослушай шутку: "Вася Пупкин – ужасно тупой". Смешно?

Лена улыбается.

– По-моему, да, а что?

– Ну, это же глупая шутка, – говорю. – Где здесь контекст и тонкий юмор?

– Не знаю, – говорит. – Но почему-то смешно. "Вася Пупкин – ужасно тупой".

И тут вдруг мне тоже так смешно стало, просто не передать. Тьфу ты, думаю, какая дурацкая шутка. Глупая, простая, как две копейки, и смешная непонятно почему. Ну, что я – тупой? Нет, думаю, это же Вася Пупкин – ужасно тупой. И смеюсь. И все мы смеемся.

Вот, блин, неуловимая природа юмора.