Из той же оперы,что и коллажи,лежащие ниже...:

Светало. Первые лучи солнца уже заявляли о себе, продираясь сквозь плотную ткань портьер. Князь Репнин всегда любил это время суток. Какое-то особое удовольствие он получал от того, чтобы проснуться так рано, а потом, запечатлев в своей памяти ещё один рассвет опять погрузиться в сон. Сегодня, однако, было иначе...Восход застал Михаила полностью одетым, сидящим за столом в своем кабинете в окружении нескольких десятков скомканных им листов. То и дело он брал новый и начинал что-то оживленно писать. Однако проходило несколько минут и очередной прямоугольник бумаги отправлялся составлять компанию своим предшественникам...Если бы письма были одушевленными предметами, то, полагаю, они бы начали оживленное обсуждение чувств своего хозяина к некому Владимиру, к которому каждое из них был неизменно обращено.Некоторые из них знали его как "дорогой Владимир", некоторые как "милый мой Владимир", иные владели секретом его классовой принадлежности или имени его отца, но наиболее осведомленными, безусловно были те, на которых значилось "Володенька", даже если это было единственным запечатленным в них словом. И к чему бы они в результате этой беседы пришли? Очень просто. Михаил Репнин был страстно влюблен в человека, который, как он считал, "был" его лучшим другом и просил у этого самого друга прощения...Что ж...И правда просто...Ведь откуда же письмам, даже если они одушевленные существа, знать, какого шуму подобное заявление наделало бы при дворе...Неоткуда...Но или к счастью, или к сожалению, ни одно письмо не подавало признаков жизни, а князь продолжал одно за другим отпускать их на волю...
Ему было плохо. Нет, не в физическом смысле, тут он был абсолютно здоров, если конечно не считать пол дюжины сброшенных им килограммов и достаточно внушительных кругов под глазами...Но это, в сущности, было не так уж важно. Во всяком случае, по сравнению с постоянной депрессией в которой он прибывал с того самого дня, когда последний раз видел "своего Владимира",на всех порах скачущего прочь от места дуэли, оставляя позади Михаила и Анну...оставляя Анну Михаилу...или Михаила Анне…В те моменты, когда ему случалось думать об Анне, а они были совсем не так частотны, как кто-нибудь из нас мог бы подумать, Репнину даже становилось смешно...Милая девочка...она была так впечатлена их соперничеством, их намерением стреляться...из-за неё...Наверное, из-за неё никто никогда не стрелялся...А ведь барышням это так лестно...Вот только они не те самозабвенные дуэлянты, о которых мечтает каждая девушка...Если бы она знала, что она-то как раз была в этой партии всего лишь пешкой...Нет, они действительно ревновали и ревновали бешено...Но не её, а к ней...
Да, Миша был уверен, что Володя чувствует то же, что и он...Теперь был...Но не тогда...Нет, тогда его с ума сводила мысль, что Анна всегда будет рядом с Владимиром...в его доме...и...возможно в его постели...Мысль о том, что она может знать то, чего никогда не узнает он была невыносима...То, насколько у него мягкие губы, то, как это, чувствовать как тебя обнимают эти руки, то, что сияет в его глазах в момент наибольшего наслаждения, то, как он улыбается открыв глаза по утру ,то, как он, задыхаясь, произносит твое имя...Он...Он...Он...Владимир...Владимир, которого он любил, хотя и не должен был бы...Но поделать с этим князь ничего не мог...Как и с тем, что теперь что-то мешало Мише написать ему...Написать и попросить прощения, объяснить все, рассказать, что ему, Михаилу, никогда не нужна была та крепостная, пусть теперь уже бывшая, что все мысли его были только о её, Слава Господу уже бывшем, хозяине...Но все слова казались неуместными, все фразы вульгарными, бессмысленными...Господи, если бы только Владимир сделал первый шаг...Если бы он просто приехал...Но нет, он избегал приезда в имение, заставляя Репнина уже третий месяц обременять Долгоруких своим присутствием...Но уехать он не мог...Просто потому, что знал: он не найдет Владимира до тех пор, пока тот сам этого не захочет...А кому как ни его лучшему другу было знать, как упрям бывает барон Корф...Так что оставалось ждать...Что он и делал...
Спустившись к завтраку, Михаил обнаружил за столом только Соню и Лизу, оживленно о чем-то перешептывающихся.Увидев князя, обе замолчали, однако не надолго…Не прошло и пяти минут, а он уже знал, что ночью в свое поместье вернулся барон Корф и теперь-то наверняка жизнь пойдет веселее, нет, ни то чтобы с ним, Репниным, было скучно, но ведь он всегда так занят...Дальше Михаил слушать не стал, да Соне это и не нужно было...Главное, чтобы он кивал и поддакивал время от времени до самого конца завтрака...
Уже выходя из имения и направляясь к дому Владимира, князь вспомнил, как блестели Лизины глаза при упоминании имени барона и ему стало немного неловко...Он понимал, что сестра Андрея влюблена в барона и все ещё продолжает надеяться на взаимность, как понимал и то, что он, со своей стороны, сделает все, чтобы она никогда её не дождалась...
Михаил часто слышал, что ответы на самые главные вопросы мы получаем лишь после смерти...Как оказалось это было не так...Нет, ему не было ещё и тридцати, а он уже знал, что его губы пусть и не такие мягкие как шелк, но губ прекрасней и желанней он не знал никогда, что его объятия - это смешение огромной силы и жаркой страсти, почти не оставляющей места для нежности, что когда он достигает той самой точки, после которой нет возврата, он закрывает глаза и в голос стонет его имя...так, как никто никогда не смог бы...и то, что эту его первую утреннюю улыбку нельзя увидеть глазами, а можно лишь ощутить по движению его губ, прижатых к твоей груди... Его...Его...Его...Он...Он...Он...Владимир...Его Владимир...Теперь уже точно его, что бы он сам не говорил, что бы не приказывал Государь Император, на что бы не надеялась Лиза Долгорукая...
Надо признать, тот факт, что барон Владимир Корф нанес визит своему другу Андрею Долгорукому только на третий день по приезде в свое загородное поместье несколько озадачил обитателей дома Долгоруких...Однако никто из них не стал задавать никаких вопросов...А после известия о том, что было загостившийся у них князь Репнин благодарит их за гостеприимство, но все же покидает их имение они вовсе забыли о нарушении бароном правил этикета...И только княжна Елизавета с сожалением отметила, что словить взгляд Владимира ей удается все реже и реже, да и времени у себя дома он проводит все больше и больше...Ну, да не бароном единым...Батюшка советовал, кажется, приглядеться к тому милому поручику, что трижды танцевал с ней на прошлом балу...И то правда...И имя у него очень приятное...Владимир...Бывают же совпадения, права...
Что до недоверия князя Репнина к мнению старших, так это не мудрено...Но вот родись он на век позже, то наверняка узнал бы, что смерть бывает разная...И как в последствии будет петь одна достаточно известная группа, хотя он об этом, конечно, никогда не узнает, расставанье - это маленькая смерть...Тем более расставание с любимым...А уж в этом можете не сомневаться...

[показать]