В колонках играет - Аукцыон - Ушла
Настроение сейчас - хочеться рассматривать пальцы под увеличительным стеклом

комната её была невелика. вся насквозь пронизана дымом бывших любовников. стены были обклеены некогда светло коричневыми обоями. "под дерево", как некогда смог заманить продавец купить эти на самом деле некрасивые обои. теперь по прошествии лет пару они то ли выгорели, то засалились, но цвет их был уже не тот. он балансировал на грани то ли болота после недели проливных дождей, то ли дерьма (при чем когда выключался свет то в темноте казалось, что дерьмо повсюду и скоро полностью накроет тебя). в потолке одиноко торчала электрическая люстра. из пластмассы. некое подобие собрания блестящих штучек. время как говорится проходит мимо но задевает тебя своим плечом всегда. не стала сопротивляться удару времени и неудачно советская люстра. пластмасса её пожелтела. кажется насовсем. то есть желтизна не исчезала никуда при примении дурацких моющих средств и порою казалось, что желтый налет способен соревноваться с вечностью в несмываемости. ещё в той комнате была кровать. вернее жалкое подобие. железная. покрашена в несколько слоев. некоторые из них по причине всё той же несовместимости времени облезали. оголялись железные части и стальной цвет резал глаза отражаясь от старой люстры. кровать была на пружинах изрядно просевших. матрас был старый и пах несуразно мочой и потом. постельное белье было серое и напоминало поездки в поездах середины девяностых когда ещё там раздавали такое постельное белье. ещё стоял шкаф. но он был обычный советский. темно коричневый. лакированный. в нем хранилась кое-какая одежда. одна дверца закрывалась нормально. а вторая шаталась в разные стороны. и скрипела на ходу. был ещё журнальный или ночной столик. обычный. полметра в диаметре. с четырьмя ножками. ничего особенного. на нем стоял новый пластмассовый будильник на батарейках. теперь все делают на батарейках, видно пора прощаться с дисциплинированостью. ещё там есть телефон. тоже старый. но не очень. с такой фигней чтоб надо накручивать номер. но уже с модным звонком, который звучит не по совдеповски, но зато тихо и она много звонков пропускает. перманентно грязный подоконник с двумя цветками соперничает с занавесками. её гордость. моя прелесть. белые и шторы, сделанные из ткани наподобие бархата. темные. мягкие. с цветами. контрастируют с общей обстановкой. да ладно. но полу непонятная ковровая дорожка. на стенах стилизованные фотографии в деревянных рамках. на них изображены приверженцы непонятно чего в темных очках из американских фильмов семидесятых и редкую кожаную одежду. все фото передерганы легким коричневым цветом. больше вроде ничего такого в комнате нет. в квартире впрочем всего лишь однокомнатной есть ещё совместный санузел и кухонька, прихожая, которые впрочем ни чем примечательным не отличается. но самое главное в этой обстановке это мужчины, которые туда приходят. это её гордость. они разные. но она не всегда успевает их рассмотреть. секс. и ничего более. изредка кофе или сигареты. у неё есть работа. впрочем не такая как бы хотелось. но менеджеры среднего звена это тоже люди. такова жизнь. но когда нет мужчин она рассматривает свою комнату и думает что за блядь странное несоотвествие между совдеповской комнатой и современным обуржуазенным сознанием. никуда не денешься. никуда не спрячешся. на долгие отношения её не хватает. пусть так и живет. только я так жить не хочу. я не такой. а её не знаю. но она есть. что-то существует за пределами моего сознания. только я могу представить сколько ещё таких комнаток существует. странно. всё пропитано странностью. я тоже. я странный.