Моя зарисовка в прозе за 2001 год.



Когда я увидела тебя в первый раз


Был светлый день. Его штрихи падали в открытую пасть памяти смирительной маской всезнания.
Трещины на асфальте ловили зазевавшиеся ниточки каблуков.
Ветра не было. Его не было даже в раскрытых на прилавке нотах седого джаза, даже в погоне друг за другом пыльных котов.
Город – а это был несомненный Город, с лучами на крышах домов, засыпающих душным вечером – ждал тебя. Ты умывался в прокуренном вагоне, подъезжавшем к приГороду.
Еще были птицы. Черные, нахохлившиеся, накормленные равнодушными червяками.
В брошенном доме на углу резко скрипнула дверь.
Странный запах донесся со стороны вокзала, и чем дальше по улице я шла, тем отчетливее он становился. Он напоминал цветущую гречиху, распускающиеся яблони и карамель.
В нем была неизвестная этому воздуху музыка.
Кто мог предположить, что на самом деле в этот момент ты открыл дверь купе?
Я перешла на другую сторону улицы, на которой откуда-то появились жужжащие такси. За рулем у них никого не было, но это не казалось странным: весь Город спал… Сиеста.
«Осторожно, покрашено» – табличка, заслонившая расписание, брошенное мной вчера на деревянную скамейку. Ее принес кто-то, кто тоже шел вчера на встречу к непонятному составу без алого паруса и, не дождавшись, вернулся обратно.
Сломанный вчера железный забор начал медленно срастаться. Рельсы наполнились стуком и дрожанием. Стук – остановка.
Ты сделал шаг.
Когда ты ступил на эту землю, цветы повернулись к тебе с надеждой и доверием. Солнце наполнило желтизной каждую клеточку твоей рубашки. Новорожденный ветер растрепал твои рыжеватые волосы.
На улицы стали выходить люди: светлые люди с тенью под глазами от слишком долгого сна.
И тогда мне стало понятно, отчего был светлым этот день. Я улыбнулась и свернула в переулок, не дойдя двух шагов до станции. Ты встретил Город, пожал ему ладонь и ушел в противоположную сторону.