Джимми, солнце - я знаю что ты ето никогда не прочитаешь и даже если попытаешся перевести - нифига не получится
Да и мало кто читает мой ли.ру ... написала для себя, написала что б забыть тебя, что б стереть всю боль, что б ты больше никогда-никогда меня не нашёл

Написала только что, буквально за час ... зря ты пришёл, зря разбудил давно забытые (так казалось) емоции ... это одно их тех писем, которые никогда не отправляется

Ты исчез из мой жизни, моего сердца, моей души ... на все уровнях, во всех измерениях
Тебя больше нет, нет воспоминаний, нет призраков, нет ничего, нет нет нет

*Всё*

Она держала в руке его фотографию, всматриваясь в изученное до малейших черточек лицо. Нашарила в кармане куртки, сжала в ладони прохладный прямоугольник зажигалки.
«Щелк!» - лепесток огня лизнул угол фотографии, нехотя, медленно пополз вверх, оставляя за собой черное, свернувшееся, хрупкое ничто.
Когда пальцы стало жечь – она бросила цветной обрывок в осеннюю грязь, вдавила рифленой подошвой кроссовки и неловкими пальцами достала сигарету. Закурила, глотая вместе с дымом непроходящий комок в горле, щурясь и смахивая запястьем слезы от ветра. Конечно же от ветра…

Она достала из потайного ящичка секретера шкатулку, дрожащими руками долго не могла попасть крохотным ключиком в замок. Наконец ключик повернулся с мелодичным звоном, и она вытащила из-под стопки писем миниатюрный портрет, написанный известным итальянским мастером на отполированном овале из слоновой кости. Сжав в ладони портрет, она подбежала к камину, размахнувшись, бросила в пламя миниатюру, швырнула следом в огонь разлетевшиеся письма и с рыданиями упала в кресло, смотря сквозь пелену слез, как ее мечты и надежды становятся пеплом…

Она накинула полушубок, повязалась платком, вынула из-за печки сохнувшие там валенки.
Топор был на месте, в сенях, под лавкой. Тяжелый, острый - он удобно лег в ладонь топорищем. Она вышла во двор, кинула в санки свернутую веревку и потянула санки за собой по грязному снегу. Идти было недалеко. Молодая березка росла у поворота на выселки. Она погладила пальцами хорошо заметные буквы – «Л» и «С», вырезанные когда-то на березе острым ножом и увенчанные кривовато получившимся сердечком, всхлипнула и, расставив для устойчивости ноги, взмахнула топором.
Сложив березовые обрубки под навес за избой, она зашла в дом, прошла к печке, оставляя мокрые следы от валенок на выскобленном полу, швырнула в угасающую печь полено, на котором еще видны были злосчастные буквы, и, грузно осев на лавку, завыла в голос.

Она точно помнила дорогу к этой пещере. Отстав от других женщин, собиравших ягоды в зарослях, она побежала по еле заметной тропинке, придерживая на обнаженной груди бусы из ракушек, чтобы не гремели. Войдя в пещеру, она отыскала на серой стене тот рисунок, где воин стрелял из лука в оленя, и замерла перед ним, часто дыша от бега. Потом, хрипло зарычав и оскалившись, она наклонилась, набирая полные горсти жирной черной грязи и с размаху залепила грязью в угловато нарисованного воина.
Она швыряла чвакающими комьями грязи до тех пор, пока воин совсем не скрылся под черными потеками.Выбравшись из пещеры, она вытерла руки листьями и побежала догонять женщин. По дороге камнем подшибла зайца и радостно растянула пухлые губы в подобии улыбки. Хороший день!

Она посмотрела на его фотографию на мониторе и хмыкнула. Вздохнула, потянулась к мышке и решительно щелкнула на «Delete».
Стерла его ник из аськи, отправила в «Удаленные» папку с его письмами, установила блокировку на его адрес, удалила его номер из памяти сотового телефона.
Вот и все.
Финита мля комедия...