Дожила до 98 лет и с властями не церемонилась.
История блистательной Ирины Антоновой, бессменного директора Пушкинского музея..
Доктор искусствоведения Ирина Александровна Антонова работала в Пушкинском музее 75 лет и более полувека возглавляла его. Она стала целой эпохой в области эстетического просвещения, сначала в СССР, потом в России. О ней говорили: Антонова – и есть сама культура!
Накануне войны Ирина Александрова окончила первый курс ИФЛИ.
На все пятерки, даже стала сталинским стипендиатом, чему страшно радовалась – повышенная стипендия была подспорьем для небогатой семьи:
«В то воскресенье мы встали поздно – хотели выспаться, выключили радио на кухне, которое обычно работало всегда. За завтраком услышали телефонный звонок. «Вы как?» - спросил кто-то из знакомых. «Чай пьем» - «Вы что не знаете? Война началась!»

Из краткой эвакуации она вернулась в Москву в начале 1942 и продолжила учебу в МГУ. Прошла курсы медсестер, по ночам работала в госпитале: «Было очень сложно, но я просто не могла отказаться от образования. После ночной смены кое-как протрешь глаза, и на учебу».
Получив диплом, Ирина Антонова на работу в Пушкинский музей. Закончила аспирантуру. Приглашение на должность директора получила неожиданно для себя, в 1961 году.
«Я была очень смущена. Почему? Я не ученый секретарь, не завотделом… Около месяца колебалась.
А потом один человек мне сказал: «Это как раз для тебя работа. Успеешь ты стать старшим научным». И эта нехитрая фраза вдруг почему-то меня убедила»….
«Железная женщина, полная красоты и гармонии» - под этими словами директора музеев Ватикана мог бы подписаться каждый, кто сталкивался с Ириной Александровной на профессиональном поприще. Жесткий, даже авторитарный руководитель и неизменно элегантная дама: на каблуках, всегда стильно одетая и причесанная, с прямой спиной и высоко поднятой головой, полная такта и вежливого достоинства.
Она обладала подлинной интеллигентностью. Всегда жестко и убежденно отстаивала свою точку зрения, была деспотичной, но при этом никогда не говорила ничего, что могло бы оскорбить или обидеть оппонента
Антонова не подстраивалась ни под время, ни под власть имущих. Действовала, исходя только из критериев Искусства, которое любила, понимала, черпала из него жизненные силы.
При Ирине Александровне музей стал храмом большой науки, культуры и подлинной свободы. Она задавала высочайшую планку, превыше всего ценила порядочность и своим примером воспитала поколение новых профессионалов
А еще Антонова превратила Пушкинский из простого музея изобразительных искусств в целый культурно-просветительский комплекс.
Началось все больше 30 лет назад, когда в музее стали регулярно проходить «Декабрьские вечера» Рихтера – уникальный симбиоз музыкального и пластического искусства.
С именем Антоновой связано множество выставок, которые становились выдающимися событиями. Но самым потрясающим стал визит в Москву «Моны Лизы» в 74-м.
Антонова вспоминала, что, узнав из газет о том, что Джоконда экспонируется в Токио, она вдруг поняла, что летела картина туда через СССР – иначе-то никак. А в таком случае нельзя ли на обратном пути устроить ей небольшую «остановку» в Москве.
«Я пошла к Фурсовой, которую, надо сказать, весьма уважала.
Она была хорошим министром культуры. Может, в искусстве и не разбиралась, но доверяла профессионалам и умела делать дело. Говорю: «Сотворите такое чудо. Вам ведь все по силам!»
Она подумала и ответила: «Французский посол в меня немножко влюблен. Попрошу его поговорить со своими» …
А через месяц позвонила и говорит: «Будет вам ваша Джоконда» …
Два месяца легендарное полотно висело в Пушкинском.
Тысячи людей со всего СССР устремились в Москву, чтобы, выстояв многочасовую очередь, пройти мимо великого портрета. Советские ценители искусства еще многие годы вспоминали это чудесное событие – Джоконду в Москве…
Все это стало возможным только благодаря принципам Антоновой, о которых она скажет уже на закате своей карьеры:
«Нужно жить так, чтобы после себя что-то оставить. И говорить нужно только правду. Я всегда так делала, на сделку с совестью не шла. Говорила в лицо всем, что думаю и властям тоже. Наверное, потому и прожила долгую жизнь».
«Ребята, все кончилось», – так отвечала Ирина Антонова на часто задаваемый ей вопрос: «Что хотел сказать Малевич своим «Черным квадратом»?
Она всегда утверждала, что в ХХ веке начался величайший кризис искусства, который, похоже, продлится не одно столетие:
«Два обязательных компонента есть в искусстве, как таковом: этический и эстетический. Сейчас оба этих компонента выпали, а художники продолжают свою деятельность… Что-то лепят, что-то с чем-то соединяют, но к искусству это уже не имеет отношения…
Художники не виноваты, я понимаю, я им очень сочувствую.
Очень тяжелое время – наше время…
Я хожу по выставкам, как по кладбищу. Искусство стало одноразовым. Взглянул – разгадал замысел автора и больше не подходишь к экспонату никогда. В будущем только единицы будут способны наслаждаться искусством и литературой. Технологии снижают наши интеллектуальные способности».
Плоть от плоти российской интеллигенции, Антонова,
однако произнесла по ее адресу горькие и справедливые слова:
«Мальро как-то сказал, что две страны создали свой идеал личности: Англия - джентльмена, а Испания – кабальеро.
У нас вроде есть свой – русский интеллигент из нашей классической литературы. Но на острых исторических поворотах страна на него опереться не может. В нем много обаятельных черт, но он очень слаб. Слаб духом…»
Эта маленькая, но невероятно сильная духом женщина, немного не дожившая до своего столетнего юбилея, десятилетиями стояла на защите Искусства. Ни в коем случае не порицая эксперименты в нем, приветствуя действительно новые и светлые идеи, но не позволяя восторжествовать хамству и дикости.
Вспомним слова Ирины Антоновой в одном из последних ее выступлений:
«В истории и раньше бывали такие моменты, когда, казалось, все уже потеряно, но потом вдруг возникали новые люди и что-то начинало происходить.
На это и нужно надеяться….»