Повествование будет длиннющее. Может и писать не стоило. Если честно, мне просто захотелось вспомнить все перепетии, которые в итоге очень изменили меня в достаточно сжатые сроки. Так что название "Перелом" имеет двойное значение
А начиналась история так мило: посиделки с приятельницей у меня дома за бутылочкой отличного коньяка, вкусные женские разговоры на ненадоедающие темы - кто, с кем, куда, зачем?
Потом пришло время расходиться, приятельнице вызвали такси. И вот втемяшилось же ей в голову - проводи, да проводи меня! Это вниз по лестнице - все проводы. И я тоже, альтруистка хренова. Нет бы ответить: "Ступай и больше не блажи!" Поперлась.
Выходим из подъезда. Я - первой и дверь распахнула, и придерживаю. Для этого отошла немного в сторону. Только приятельница вышла, слышится шуршание шин. Поворачиваюсь, с радостным восклицанием: "А вот и машинка приехала!“ делаю шаг вперед с непривычного края крыльца и лечу.
Пыталась я потом восстановить, что схватило меня за ногу. Подозреваемых оказалось трое: какая-то ямка сбоку, давно пустующий вырез для решетки об которую мечталось стирать с подошв грязь или снег и почему-то загнутый штырек стопора двери. Выходило, что с того места, где меня черт поставил, выбор для спотыкания у меня был недурной.
Льщу себя надеждой, что летела я хоть и недалеко, но красиво. Крыльями раскинув руки. Курицы так перепархивают. Соскребаю личико с земли - рядом лежит рука, логически - моя, но отказывающаяся подчиняться. Вслух ставлю диагноз: "Перелом локтевой и лучевой костей, - замечаю, что рукав промокает от крови и уточняю, - открытый". И тут стемнело...
Открываю глаза в фильме Спилберга. На фоне грязно-серой стены на меня смотрит какими-то пупковидными глазами уродливая сизая рожа с огромным носом. Пережив первый приступ: "Где я?!!! Кто это?!!!", прихожу к утешительному выводу, что не похищена инопланетянами. Рожа оказывается каким-то дурацким воздушным шариком, привязанным к торчащему из стены водопроводному крану. Кручу головой. На казарменных железных койках мирно посапывают разного возраста женщины. Пытаюсь восстановить события. Полет вспоминается легко и детально. И вроде бы недовольный голос таксиста: "Вставайте, поедем в больницу". А дальше - смутно. Какие-то приказы из темноты, которым я подчиняюсь, свет вроде бы направленной в глаза настольной лампы, моя вертикально торчащая рука и летящие на нее из темноты белые плюхи.
Немного оклемавшись, любопытствовала я, что это за эффект такой? Ведь не накладывали же мне в самом деле гипс в потемках. Врачи уклонялись от объяснений, один только неохотно буркнул: "Ну, Вам же, наверное больно было, вот поэтому". Болевой шок, что ли, прозевали?
Оглядываю себя. Лежу на кровати в верхней одежде, но свитер нахлобучен кое-как и загипсованная рука живет вне его. Та-ак, я - в больнице.
Через некоторое время появилась строгая дама - врач. Поскольку поступила я все же с запахом коньяка, общается она со мной с брезгливостью праведницы в пятом поколении. Я, конечно, домой рвусь, у меня тогда только кошки были, зато - пять. Кормить надо. И вообще, у меня же ничего с собой нету! Хоть на пару часов отпустите!
Строгая докторица, видать, уверена, что если меня отпустить, вернусь в хлам пьяная с пробитой головой. Посему угрожает мне, что в случае отлучки "Выпишу и лечитесь потом в областной!"
"Областная" была помянута таким тоном, что перед моим мысленным взором предстали ряды тифозных бараков, окруженные рядами колючей проволоки и вышками с вооруженными часовыми, хихикающие личности в заскорузлых от крови халатах с ржавыми шприцами и протоптанная в грязи тропка к будке с прорезанным очком.
В свете последующих событий стало ясно, что мне нужно было ухватиться за эту угрозу мертвой хваткой. Но кто ж энал!
Потом был осмотр в процедурном кабинете, где мне с отвращением сообщили, что в ране была грязь. Ну, правильно, я из вредности пикировала по кривой и угодила на газон.
Начинаю бдить: "Противостолбнячную сыворотку вводили?" Докторицу явно удивляют такие претензии алкоголички. Она впервые смотрит не только на руку и рапортует, что конечно вводили. Следующим номером моей программы стала попытка сменить назначенный мне антибиотик. Им, по-моему лечили еще рыцарей при Ричарде Львиное Сердце. Предлагаю антибиотик подейственней, мол, я куплю, если нужно. Но этот номер у меня не прошел. "Сестра, а может меня в реанимацию? Доктор сказал - в морг, значит - в морг!"
Нет, мне все-таки назначили то, что хотела! Но потом, когда кости загнили.
Однако мое умничание все же оказало положительный эффект и мне позволили сделать несколько звонков со служебного телефона. В результате 1. на работе поняли, почему меня нет и не будет в ближайшее время; 2. подруга притащила мне халаты-зубные щетки; 3. была достигнута договоренность с владелицей дружественного питомника кошек, жившей в одной остановке автобуса от меня, о том, что она будет насыпать кошкам сухой корм, запас которого у меня был в изобилии и наполнитель в горшках менять.
Наконец можно было улечься и предаться страданиям. Перелом был на полдороге от запястья до локтя, а тяжелый гипс наложили от верхних суставов пальцев до плеча. Приспособиться к нему было тяжко. Впрочем, уже на третий день его целостноть несколько порушили. Рана нагноилась. Что-то там отламывали, рану распороли к чертям собачьим. Пусть так заживает. Гипс не сдался и менее неудобным не стал.
Ходить ко мне было некому. Точнее, я не просила, чего людей грузить. Дочка дернулась приехать, но отрывать ее от работы и мужа и заставлять тащиться за две с половиной тысячи километров на неопределенное время? Спасибо, нам ничего не надо, у нас все есть!
Больничная пища в нашем городе оказалась потрясающей! Казалось бы, как можно испортить сваренный на воде геркулес? Но дело мастера боится и даже это полезное блюдо оказывалось несъедобным. На мое счастье в больнице был буфет, где можно было приобрести и что-то съедобное. Были бы деньги.
Больничный мне оплачивали, разумеется. Только была одна заковыка. Реальная моя зарплата составляла 15 тысяч, по тем временам - вполне достаточно. А по документам я получала четыре. Вот их-то мне и стали щедро выдавать по больничному листу. Кушай, Таня, не обляпайся. Но пока и этих денег еще не дали.
Дальше - интереснее. Кошкокормилица решила, что преодолевать расстояние автобусной остановки на общественном транспорте - несовременно и, молчком, каталась туда и обратно на такси. А тут одна заковыка имеется. Расстояние от ее порога до моего преодолевается за 25 минут, но уже в самом начале этого преодоления заканчивается городская черта и начинается район. Счетчики в такси отменили и расценки таксопарки устанавливают с учетом того, выезжает ли машина за пределы города. Через неделю мне была оглашена сумма задолженности от которой я заколдобилась, почище старика Ромуальдыча, понюхавшего свою портянку.
Причем, выплатить ее нужно было срочно. Проблема решалась. Я внештатно сотрудничала с одной газетой и они мне задолжали, как нарочно, требуемую сумму. Созваниваюсь с шефом, описываю даму, которая придет за моей денежкой. Та меня сильно торопила, чтоб к завтрему, к одиннадцати часам. Шеф все понимает и обещает.
Ага-ага! Является соратница за деньгами, шефа нет, больше никто ничего не слышал. А мадам она о-очень громкая. И без комплексов. Мне пришлось из палаты выйти, чтобы остальных больных осколками разорвавшегося от крика телефона не посекло. В редакции этот визит тоже несколько лет с содроганием вспоминали. Полчаса опоздания шефа вполне подготовили свидетелей сцены к Армагеддону.
А я сообразила, что ровно за те же деньги могу и сама тихой сапой смотаться домой на часок. Пройдет обход, понатыкают уколов и я еду в свою квартиру. На всех посмотрю, приласкаю, обихожу, что надо возьму, что не надо оставлю... А главное, еще и текст в компьютер вгоню и в редакцию отправлю.
Выкручивалась, как могла, в ограниченном пространстве больницы. Я ж любопытная страшно. Полезла смотреть, куда приведет загадочная лестница, если по ней до упора спускаться? Оказалось, там что-то, вроде храма, организовали. И батюшка в нем - молодой и неглупый. Его инструкций о том, как пристойно вести себя в церкви и еще на всякие православные темы на серию из трех статей набралось.
Потом я репортажи с больничной койки кропать принялась. Печатали меня аж под тремя псевдонимами, создавая иллюзию коллектива журналюг и официально я работала в совсем далекой сфере. Так, что врачам меня не вычислить было.
Я, правда, особо не критиковала, старалась честно и положительные и отрицательные стороны описывать, но пара абзацев была персоналом воспринята болезненно. Слышала я обсуждение.
С этими псевдонимами анекдот вышел.. Всякие ехидные и легковесные статейки писала у меня Лариса Маевская, яростно ненавидимая городской администрацией. Когда же она доводила чиновников до высокой степени накала, "Галина Демина" строчила похвальный отчет о каком-нибудь городском мероприятии. Для уголовной хроники и прочей суровой тематики имелся И. Рахманов.
Придумывая, о чем бы написать в безвыходном из больницы положении, накропала я материальчик об отсутствии доступных туалетов в центре города. Когда писала, подразумевала, что Маевская пишет. От первого лица - молодой девицы, застигнутой деликатной нуждой на главной городской улице. Текст изобиловал ссылками на половую принадлежность, типа "...мужикам вездесущим легко, им каждый угол - туалет, а нам, девушкам приличным, воспитания строгого, как быть?"
Статью я в редакцию отправила, а подписать забыла. Тексты там набирала девушка с прямо-таки талантом абсолютно не вникать в их смысл. Дошла она до подписи, а ее нет. Взяла первый попавшийся псевдоним и тиснула. Им оказался, ну вы уже поняли - И. Рахманов.
Через некоторое время, устраивая разнос крохотной редакционной кучке, шеф заявил, что ему приходится работать в дурдоме с тремя неадекватными бабами и И. Рахмановым, который считает себя девушкой.