В начале XX в. Э. Шмидт, руководивший раскопками Пенсильванс­кого университета в Анау на юге Туркменистана на вершине южного холма, выделил новую культуру (Pumpelly 1908; 49,106—108). Ее ком­плекс резко отличался от предшествующей, прерывая прогрессивное развитие, установленное для предыдущих этапов памятника. Глав­ную ее особенность составляла керамика, характеризующаяся край­ней грубостью, изготовлением без гончарного круга и возрождением росписи сосудов, отсутствующей на великолепной гончарной кера­мике стадии Анау III (Намазга V—VI). Сокращение площади поселе­ния и упадок ремесла Э, Шмидт объяснил экологическим кризисом, завоеванием юга Туркменистана примитивными кочевыми племена­ми и назвал эпоху Анау IV Эпохой Варварской Оккупации (ЭВО). С тех пор на протяжении века не затихает дискуссия о характере этой культуры, ее происхождении и этнической принадлежности.

Памятники и слои ЭВО выделены в бывшей Парфии, где сосре­доточено их большое число. Они открыты также в Маргиане, Се­верной и Южной Бактрии. Поселения концентрируются по отде­льным оазисам.

В Парфии к этой эпохе, кроме Анау IV А, относятся Яшулли- депе, Яссы-депе, Улуг-депе, Чаача, Елькен-депе (Сарианиди 19726; Массон 19666; 184; Сарианиди, Кошеленко 1985). Последнее явля­ется ключевым, так как на нем впервые надежно установлена стра­тиграфия: нижний слой Елькен I относится к концу культуры Анау III (g, f)> синхронной по стратиграфии Намазга периоду VI. В нем содержится небольшое число андроновских фрагментов. Он пере- KDbiT слоем Елькен И, относящемся к эпохе варварской оккупации, а сверху залегает слой Елькен III, принадлежащий уже к предахме- нидской и ахеменидской эпохе, характеризующейся возрождением керамики, сделанной на гончарном круге (Марущенко 1959).

А.М. Марущенко в 1939 г. выделил стадии Яшилли и Анау IV, а после раскопок на Елькен-тепе назвал их этапами Елькен II и Ель­кен III (Марущенко 1959).

В.М. Массон предложил разделить период Анау на Анау IV и Анау IVA (1959: 102), а после исследования поселения Яз-депе име­новать памятники ЭВО культурой (или эпохой) Яз I, с уточнением, что в Яз-депе отсутствует ранняя часть слоя Елькен II.

Термин «эпоха варварской оккупации» вызвал критику, и его пы­тались заменить названиями «культура Восточного Хорасана» (Сариа- ниди 1977: 107— П6), «чусткая культурная общность» (Заднепровский 1978: 44—45), «культура (или культуры) расписной керамики поздней бронзы» (Аскаров, Альбаум 1979: 68—74; Пьянкова 1998а: 204—211), наконец, «культура Окса железного века» (Francfort 2001 в). Предлага­лись также региональные схемы периодизации (Пилипко 1986).

Следует напомнить, что в Парфии и Маргиане на ряде поселений в слое Намазга VI найдены фрагменты андроновской лепной керамики (Кузьмина 1994: схема IV; рис. 52). Она сформована от руки из глины с примесью дресвы и украшена геометрическим декором по венчи­ку и плечику в виде равнобедренных треугольников, вертикальной елки, реже меандра. По стратиграфическому положению в слое Анау (конец Намазга VI) она датируется XV—XIII вв. до н.э. и предшес­твует слою Анау IV, Существенно подчеркнуть, что на поселении Тек- кем депе выявлено два слоя пожара, перекрытых хижанами степня­ков. Это позволяет предпологать, что пришельцы усугубили кризис, переживаемый поздненамазгинским населением, и расселились в его среде (Ганялин 19566). Над пепелишем Теккем-депе встречены фраг­менты степной керамики. Они могут быть отнесены к эпохе финаль­ной бронзы Алексеевского типа: фрагменты с валиком с крестами; с горизонтальной елкой под венчиком; с косыми насечками по краю венчика (Ганялин 1956: 85, рис. 9; Кузьмина 1994, рис. 52). Именно эта керамика, часто украшенная налепными валиками с насечками и крестами, обычно встречается на стоянках в пустыне у горной полосы (Ганялин 19566: 86; Кузьмина 1963в; 1998s; 1994). Дата ее XIII—XI вв. до н.э. А.Ф. Ганялин (19566: 86) относит «гибель всей местной древней земледельческой культуры» к последней четверти II тыс. до н.э.

Елькен — это большое поселение с цитаделью диаметром 130 м,. возвышающейся надо рвом почти на 20 м. Нижний слой поселения Елькен I, покоящийся на материке, содержит керамику двух типов. Абсолютное большинство сосудов изготовлено ка гончарном кру­ге. Они разнообразных форм, в том числе цилиндрические, есть большие корчаги с усеченно-коническим дном. Наружная поверх­ность покрыта светлым или красным ангобом и иногда залощена (Марущенко 1959; 60. табл. IV).

Эта группа находит полные аналогии в Анау III (Schmidt in Pumpelly: 1904, pi. 10:1, 2; 12: 1; 14: 1, 2; 19: 1, 7), в верхнем слое Тек­кем-депе (Ганялин 1956) и в Намазга, слой VI.

Вторую группу составляет грубая лепная посуда, представленная фрагментами горшков, орнаментированных елочным геометричес­ким узором, имеющих иногда отогнутый наружу венчик с косыми насечками. Диагностическим признаком этой группы являются со­суды с налепным валиком под венчиком, украшенным косыми на­сечками (Марущенко 1959: 60—62. табл. V). Количество этой группы керамики резко возрастает в верхней части слоя Елькен I. A.A. Мару­щенко {как и А.Ф. Ганялин) справедливо отнес эту керамику к степ­ной бронзе, но сопоставил ее с андроновской и тазабагьябской. И на этом основании датировал слои Елькен I серединой второй полови­ны II тыс. до н.э. В настоящее время успехи в изучении андроновской культуры позволяют внести уточнения. Дата андроновской и таза­багьябской культур удревнена и, главное, разработана классифика­ция позднеандроновских памятников. Посуда с налепным валиком в туркменских памятниках относится к типу Алексеев ка и датируется XIII—XI вв. до н.э. К сожалению, изученные мной в Ашхабаде кол­лекции степной посуды Елькена и Теккема столь малочисленны, что нельзя установить, была ли найдена на этих памятниках в нижней части слоя Намазга VI доваликовая андроновская посуда, которая есть в слое III в Анау и на ряде других памятников Средней Азии.

Слой Елькен II залегает выше слоя I и резко отличается от него (схема 1). К этому времени относится сооружение глиняной плат­формы и возведение на ней цитадели и строительство рядом с про­тогородом маленьких сельских усадеб. Это отражает существенные социально-экономические изменения в жизни общества.

Большие отличия прослеживаются и в керамике. Она представ­лена тремя группами.

К первой группе относится посуда, сделанная на гончарном круге, количество которой резко сократилось. Посуда покрыта красным, изредка лощеным ангобом, иногда нанесенным только в верхней части. Сохранились типьг горшков, чаш и сосудов с усе­ченно-коническим дном (Марущенко 1959: 63).

Вторую группу составляет лепная керамика с примесью шамота и иногда отпечатками ткани на внутренней поверхности (табл. XX— XXII). Часть горшков этой группы орнаментирована налепным ва­ликом, в том числе с двумя отходящими от валика усами без насечек (табл. XVIII). Появились сосуды с ручками и носиком-сливом (табл. XIII, XIX). По современным представлениям эта группа валиковой посуды относится к типу Донгал и датируется X—IX вв. до н.э.

Третью группу, которая считается диагностической, составляет лепная посуда, украшенная росписью. Горшки, чаши, кринки с руч­ками покрыты светлым, желтоватым или бурым ангобом. В верх­ней части сосуда нанесен геометрический декор в виде заштрихо­ванных или покрытых сеткой треугольников и ромбов, залитых треугольников (Марущенко 1959; 63. табл. XV—XVII).

Именно эта посуда отнесена Э. Шмидтом (H. Schmidt in: Pumpelly 1908: 49) к культуре степных кочевников. Аналогичные комплексы обнаружены в Яшилли и Яз-депе. Марущенко датирует эти памятники XII—VII вв. до н.э.

Кроющим слоем городища является Елькен 111. Это новый важ­ный этап, о чем свидетельствует рост площади городища, обне­сенного стеной, сложенной из стандартного сырцового кирпича

• 60x25—30x10 см, сооруженной поверх вала из глины, облицо­ванного кирпичом.

В городе процветает ремесло: найдены шлаки меди и впервые появляющегося железа.

Почти вся керамика сделана на гончарном круге. Это хумы, гор­шки, чаши и абсолютно господствующие сосуды цилиндрокони­ческой формы с характерными клювовидными в сечении венчи­ками (Марущенко 1959; 67. табл. XXVI—-XXXII),. Сосуды покрыты светлым или красным ангобом, иногда нанесенным только в верх­ней части. Весь этот керамический комплекс генетически связан с предшествующими не исчезавшими традициями Елькен II к I.

Особый интерес представляют сделанные на гончарном круге со­суды, украшенные в верхней части сформованным валиком, что от­ражает сохранение традиции валиковой керамики (табл. XXXII: 1).

Посуда Елькен III находит аналогии в керамических комплексах Анау IV и Яз III, Отдельные типы сосудов, например, горшки с дву­мя ручками, напоминают формы из ахеменидских Суз и Персеполя.

На основании находок втульчатых двулопастных и трехлопаст­ных стрел (Марущенко 1959; 67. табл. XXXII) слой Елъкек III отне­сен к VII—IV вв, до н.э.

Подводя итог, Марущенко (1959; 56, 70) подчеркивает, что «по­селение Елькен связано глубокими корнями с древней местной земледельческой культурой».

В эпоху варварской оккупации оно стало «центром примитив­ного варварского государства, станом вождя одного из захватив­ших поселение и осевших скотоводческих племен».

Та же стратиграфия прослежена на Улуг-депе (В.И. Сарианиди АО 1968; АО 1970; 1972а). Это большое столичное тепе площадью 10 га, высотой 30,5 м> сохранившее напластования от эпохи Намазга III до Ахеменидов. В середине II тыс. до н.э. памятник, как и многие другие, испытывал кризис, его площадь резко сократилась, но в пер­вой половине I тыс. до н.э. он пережил бурный подъем и стал одной из двух столиц региона, наравне с Елькен-депе. Интересна стратиг­рафия Улуга. Два нижних яруса (VII и VI) относятся к этапу Намазга VI, посуда тут изготовлена на гончарном круге, но уже в недрах этой культуры появляются единичные фрагменты расписной керамики, количество которой возрастает выше. В IV ярусе сохраняется ар­хитектура многокомнатных домов, построенных из сырцового кир­пича размером 55—60x25x10 см, но керамический комплекс резко сменяется: преобладает грубая лепная посуда с примесью шамота. Большая часть ее украшена под венчиком фризом, нанесенным чер­ной или красной (редко — зеленоватой) краской по светлому ангобу. Мотивы декора разнообразны: равнобедренные треугольники, углы, ромбы, пирамиды, треугольники: заштрихованные, залитые, покры­тые сеткой или шахматным рисунком (Сарианиди 1972а: рис 27; Са­рианиди, Кошеленко 1985, табл. LXVII, LXVIII).

Вторую группу лепной посуды составляют грубые кухонные горшки и котлы, украшенные налепными валиками и косыми на- лепами, а также котлы с ручками-налепами и крышки с ручками. В верхнем ярусе количество лепной посуды резко сокращается, но она не исчезает полностью. Господствует здесь керамика, сделанная на гончарном круге. Это банки, миски, хумы цилиндро-конической формы, характерные для эпохи Елькен III — Яз II. Таким образом, стратиграфия Улуга позволяет установить, что расписная керами­ка зарождается еще в недрах культуры этапа Намазга VI и пережи- точно сохраняется в предахемен идское время, когда возрождается и никогда не исчезавшая традиция изготовления высококачественной гончарной посуды цилиндроконической формы, генезис которой можно возвести к эпохе Намазга IV. В.И. Сарианиди (1970: 434) под­черкивает, что круговая керамика 1 яруса восходит к местной посуде типа Намазга VI. Он относит появление комплекса Яз I в предгор­ных районах к концу II тыс. до н.э. и предполагает, что «появление комплекса расписной посуды следует связывать не со степными об­ластями Средней Азии, а с более южными районами», имея в виду материалы Тилля-тепе в Афганистане. Отмечая большую мощность слоев Яз I в Афганистане, В.И. Сарианиди (19726: 54,55) предполага­ет, что культура ЭВО сложилась под влиянием Хорезма и ее распро­странение связано с расселением оттуда индоиранских племен.

Рекогносцировка нескольких памятников на юге Туркмении проведена Г. Гутлыевым (1977). Он относит их к эпохе раннего же­леза. На Ясы-депе выявлена платформа из пахсы и сырцового кир­пича и установлена стратиграфия. Верхний слой синхронен Яз III, т.е. относится к ахеменидской эпохе. Вся керамика цилиндрокони­ческой формы сделана на гончарном круге. Ниже залегает слой Яз

• где из 516 фрагментов только 34 ручной лепки. В нижнем слое, синхронном Яз 1, сохраняются цилиндроконические банки, изго­товленные на круге, но их количество резко сокращается. Господс­твует грубая лепная керамика с примесью кварца. Она покрыта узорами в виде фриза в верхней части, состоящего из треугольни­ков заполненных ромбами, косой штриховкой, фигурами, залиты­ми краской (Гутлыев 1977: 20, рис. 4).

Та же стратиграфия установлена на Гараой-депе (Гутлыев 1984): в первом ярусе 95% посуды сделано на гончарном круге. Во втором и третьем ярусах она составляет 90%, отдельные сосуды украшены коричневой росписью по светлому фону в виде углов, елки, треу­гольников, заштрихованных сеткой. Судя по рисункам, есть также посуда с налепными валиками и вертикальными ручками.

Ниже картина меняется: из 325 фрагментов только 42 сделаны на круге. В лепной посуде присутствует примесь шамота. Моти­вы декора те же, но много залитых краской полос, треугольников, ромбов (Гутлыев 1984, рис. 4). На основании аналогий с другими памятниками автор датирует нижний слой — Яз I концом II тыс. до н.э. Обращает внимание то, что традиция изготовления распис­ной посуды сохранилась здесь и в ахеменидскую эпоху.

Точно те же закономерности развития керамического комп­лекса выявлены к юго-востоку от Ашхабада на поселении Яшыллы-депе площадью 3 га, высотой 6 м. В нижнем культурном слое толщиной 2,1 м — Яз I — лепная расписная посуда составляет 23%, нерасписная — 56%, число гончарной возрастает с 9 до 18%; в слое

• количество расписной убывает с 18 до 3%, нерасписной — с 50 до 3%, гончарной возрастает с 28 до 90%; незначительное количес­тво составляет серая лощеная посуда культуры Дахистана; в верх­нем слое вся керамика изготовлена на круге и имеет изысканные цилиндроконические формы (Гутлыев 1980, табл. 33).

В подгорной полосе Копет-Дага в области Этек в оазисе Дашлы открыт ряд памятников эпохи варварской оккупации (Пилип- ко 1986). На небольшом поселении Дашлы 17 выявлено три этапа. I — относящейся к периоду Елькен II характеризуется керамикой трех типов, выявленной в шурфе на поселении Дашлы 30. Треть посуды изготовлена на гончарном круге и представлена сосудами биконической формы и большими корчагами с усеченно-коническим дном, она продолжает традиции эпохи Намазга VI. Новой — и диагностически важной — формой являются большие гончарные сосуды с клювовидным венчиком и расположенным под ним вали- ком {Пилипко 1986, табл. 2, особенно 1, 2, 7, 9 с валиком). Послед­няя форма несомненно возникла под влиянием степной керамики с налепным валиком. Лепная посуда (табл. 1) с примесью шамота покрыта красным ангобом, а чаще имеет светлую зеленовато-жел­тую поверхность. Есть небольшие горшки с росписью в виде рав­нобедренных треугольников, заполненных сеткой. Большую часть лепной керамики составляют крупные сосуды с вертикальными ручками, миски, сосуды с носиком.

На поселении Дашлы 17 на втором этапе была сооружена из кирпича и пахсы обводная стена.

Керамический комплекс этого поселка и Дашлы 16 сохраняет преемственность с предыдущим. Но лепная керамика представлена только ангобированными чашами. Принципиальное отличие ком­плекса составляет полное исчезновение расписной посуды и су­щественное увеличение круговой, среди которой ведущей формой становятся цилиндро-конические банки (Пилипко 1986, 9, табл. 3). К этому времени относятся находки втульчатых лавролистных бронзовых стрел.

Таким образом, памятники подгорной полосы, имея некоторые локальные отличия, отражают сходную стратиграфию и характе­ризуются общей линией развития керамики.

***

В Маргиане свидетельства установления связей земледельцев эпохи Намазга VI со скотоводами андроновского круга выявлены на по­селении Гонур и на стоянке, расположенной рядом с ним, открытой Ф. Хибертом; на поселении Тоголок I и в сборах на других памят­никах (рис. 286). Посуда украшена геометрическим орнаментом, выполненным зубчатым или гладким штампом (Сарианиди 1990

табл. XII: 14, 15; LIV). Она лишена черт, специфичных для культу­ры Тазабагьяб, и валиков, характерных для финальной бронзы, и по современным представлениям относится к XV—XIV вв. до н.э.

На поселении Аучин наряду с гончарной также представлена лепная посуда. Сосуды с усеченно-коническим дном подражают местной гончарной керамике, как и сосудик со сливом, покрытый белым ангобом. Часть лепных фрагментов орнаментирована рез­ными треугольниками и углами, они во многом близки андронов­ской керамике (Массон 1959: 20, 21).

На поселении Тахирбаи 3 (Массон 1959: 20, 21, 27, табл. XI) есть подобная посуда; один фрагмент имеет ребро алакульского типа, но найдены также черепки с росписью и с валиком под венчиком (Сари­аниди 1990: табл. LXII: 10, П) типа Яз I. В.М. Массон (1959; 19), пола­гает, что Аучин является более ранним, а Тахирбай — более поздним памятником мургабского варианта культуры Намазга. Сосуд с вали­ком и носиком-сливом происходит с поселения Тоголок 28 {Сариани­ди 1990, табл. L: 11). Он типичен для эпохи варварской оккупации.

Ключевым комплексом в дельте Мургаба служит поселение Яз- депе. На нем выявлено три культурных слоя. В слое Яз I выделено три группы керамики (Массон 1959: 35, табл. 1). К первой относятся сосуды, сделанные на гончарном круге — это крупные горшки- хумы и полусферические чаши-кубки, круглые миски. Они имеют красный цвет обжига, а снаружи (иногда только в верхней части) покрыты белым или желтоватым ангобом. В нижней части слоя эта керамика составляет 5,5—8%, а вверху ее количество возрастает до 14,5%. Второй тип составляет лепная посуда, покрытая по белова­тому фону красной или коричневой росписью. Подсчитать ее про­цент трудно, так как расписана только верхняя часть. В среднем эта группа составила внизу 12%, а вверху — вдвое меньше.

Мотивы декора — расположенный под венчиком фриз из обра­щенных вниз углов, треугольников и ромбов, заштрихованных ли­нями или сеткой (Массон 1959, табл. XVII —- XX; XXV; XXXI).

Господствует третья группа — лепная нерасписная посуда, ко­личество которой сократилось верху на 10%. Вся лепная посуда со­держит много толченой керамики — шамота.

Выделяется два варианта обжига сосудов: серо-черные, слегка ло­щеные и более грубые буро-красные. Формы их едины: это чаши и большие горшки-хумча, иногда с вертикальными ручками. Отличи­тельная особенность горшков — орнаментация их налепными валиками с защипами, иногда только косыми отрезками валиков (Массон 1959: табл. XXII: 3,4; XXIII: 8,9; XXIV; XXV: 11; XXVI: 1,2,7; XXVII: 6).

К этому слою относятся камни пращи, булава и три черешковые и три втульчатые двухлопастные бронзовые стрелы, однолезвий­ный нож и бляшка с петелькой (Массон 1959: 38, табл. XXXIII).

Следующим по времени является слой Яз II. В отличие от других памятников постепенный переход на Язе не прослежен и выглядит как скачок в развитии производства: вся керамика сделана на гон­чарном круге и лишена примеси шамота. Но генетическая преемс­твенность гончарных сосудов отчетливо прослеживается в формах кубков, горшков с усеченно-коническим дном, белом ангобе и нане­сении его у части сосудов только в верхней трети. Традиции лепной посуды отражает сохранение валиков под венчиком и появление клювовидных венчиков. Абсолютно господствуют горшки цилиндро-конической формы (Массон 1959; 39, 40; табл. XXXVII—XXXIX). В слое II найдены бронзовая двулопастная втульчатая стрела (табл. XXXIV: 18) и фрагмент железного топора (табл. XXXV: 4).

Керамика Яз III сохраняет традиции гончарной посуды Яз II. Ее диагностическим признаком является замена клювовидного венчи­ка венчиком в виде уплощенного валика (Массон 1959: 41, табл. XLI, XLII). В слое найдена бронзовая трехперая стрела со скрытой втул­кой (табл. XXXIV: 14) и железные топоры и тесла (табл. XXXV: 1—3).

По мнению В.М. Массона (1959: 68, 70, 128, 129, рис. 20), эпоха Яз II (IX—VII вв, до н.э.) была временем кардинальных культур­ных инноваций: расширялась сеть ирригационных каналов, было введено железо, а на поселении на высокой глинобитной платфор­ме из глины и сырцового кирпича была возведена прямоугольная цитадель. Ее современная высота— 12 м, площадь 1 га. Формат кирпича 53x28x12 отражает сохранение архитектурных традиций эпохи Намазга VI, как и керамика.

Нижний слой Яз I соответствует верхней части слоя Елькен II, а слои Яз II и III относятся к предахеменидской и ахеменидской эпохам.

В.М. Массон (1985: 61) предлагает датировать Яз 1900—650 гг. до н.э., Яз II — серединой VII в. до н.э.

• * *

В Шерабадском оазисе Узбекистана комплекс Яз I открыт в кро­ющем слое поселения Джаркутан (Аскаров 1976: 17—19; 1977, табл. LXVHI), представляющем крепость и примыкающий поселок.

Цитадель Джаркутана имеет площадь 3 га и окружена крепост­ной стеной с контрфорсами.

Во дворце и доме в крепости обнаружены в поздних ямах фраг­менты лепных и гончарных сосудов. Треть обломков покрыта темно-красной краской по светлому фону. Орнамент идет под венчиком, представлен углами, свисающими незамкнутыми косо, или сеткой заштрихованными, или замкнутыми треугольниками или ромбами (рис. 33: 16—24; 62: 2, 3, 5—18). Есть также кухонные горшки, иногда сформованные на матерчатом шаблоне, с валиком под венчиком.

Интересно, что валиком с насечками и крестами украшены под венчиком некоторые гончарные культовые сосуды из храма (рис. 33: 7—12) (Аскаров, Ширинов 1993; рис 46:1; VII).

Комплекс Яз I перекрывает слои БМАК этапов Молали-Бустан (Шайдуллаев 1990; 2000; Аскаров, Ширинов 1993: 55; 57; 58; 85; рис. 19: III; 20:1; 21; также 74: II, 1, 2).

Гончарная керамика из ям продолжает традиции БМАК, но об­ращает внимание обилие сосудов биконической и цилиндрокони- ческой форм, господствующих в эпоху Яз II (рис. 61: 2, 3, 5—18).

Авторы (с. 127) справедливо полагают, что эти факты отражают синкретизм местной бактрийской и пришлой андроновской культур.

В южном Узбекистане, как и в Туркмении, в отдельных оазисах представлены немногочисленные большие поселения и укреплен­ные усадьбы. Динамику развития отражает стратиграфия поселе­ния Кызыл-тепе в оазисе Миршади {Сагдуллаев 1978а,б, 1987, 1989; Сагдуллаев, Хакимов 1976; Шайдуллаев 1990, 2000). Памятник пло­щадью 30 га — это крепость с цитаделью площадью 2 га, возвыша­ющейся на 10 м. Она стоит на платформе, сложенной из необож­женного кирпича и пахсы. За стенами с овальными башнями и рвом продолжается неукрепленная часть поселка. В окрестностях находится семь небольших укрепленных квадратных усадеб Кызылча 1—7, составляющих земледельческую округу.

В нижнем слое Кызыл I около 97% составляет лепная керами­ка с примесью песка и шамота, сформированная на матерчатом шаблоне или ленточным способом, что типично для технологии степной посуды эпохи бронзы. Большие горшки и хумы лишены ангоба и лощения снаружи. Остальные сосуды покрыты светлым, беловатым или, редко, красным ангобом, что отражает традиции ремесленного производства земледельцев. Основные формы — по­лусферические чаши, горшки, сосуды хумча, иногда с усеченно-коническим дном. Есть также горшки с налепленными валиками, с вертикальными ручками, с носиком-сливом (Сагдуллаев 1978: 7;

1987: ряс. 20).

Этот керамический комплекс типичен для этапа Яз I. Его сущес­твенную особенность составляет малочисленность расписной ке­рамики.

На другом памятнике оазиса — однослойном Безымянном по­селении наряду с описанной посудой небольшой процент состав­ляют фрагменты с мазками красной или черной краской или треу­гольниками (Пугаченкова 1972: 47—48).

Кызыл II было временем важных перемен. На поселении была построена цитадель. Часть лепной посуды сделана на матерчатом шаблоне. Сохранились горшки с вертикальными ручками и корот­кими носиками.

Б керамическом комплексе в переходных слоях постепенно воз­растало количество гончарной посуды, во II слое она составила 70%. Тесто почти без примесей, обжиг хороший, черепок красный. Снаружи сосуды покрыты светлым желтовато-белым ангобом. Аб­солютное большинство чаш и мисок до больших хумов и хумча имеют цилиндро-коническую форму и клювовидный венчик (Саг- \ дуллаев и др. 1976: рис. 2; Сагдуллаев 1987: 10, 11, рис. 22, 23). От­личительную особенность керамики этого памятника составляет традиция наносить на гончарные сосуды мазки и геометрические фигуры (рис. 24).

Этот керамический комплекс находит аналогии в Елькен III и Яз II.

Кызыл III демонстрирует дальнейшее развитие традиций. Поч­ти вся посуда сделана на гончарном круге и по ребрам покрыта белым, иногда — розовым ангобом. Исчезают роспись и клюво­видный венчик. Он становится треугольным в сечении или вали­кообразным. Сосуды сохраняют цилиндро-коническую форму, но придонная часть становится очень нмзкой, ребро резко подчеркну­то, а цилиндрические стенки слегка вогнуты. (Сагдуллаев 1987: 11,

• рис. 25—26). Аналогичен этой посуде комплекс Яз III.

Та же динамика выявлена на соседней, полностью раскопанной небольшой укрепленной усадьбе Кызылча 6, предназначенной для проживания одной семьи. Большой внутренний двор окружен жи­лыми помещениями и укреплен стеной. (Сагдуллаев 1987: рис. 7, 8). Население занималось земледелием, на что указывают находки ка­менных пестов, зернотерок, бронзового серпа, а в Кызылча 6 — же-

лезного серпа. Особенность, отличающая узбекские поселения от Маргианы и Парфии, — находка в них каменных серпов и ножей. (Сагдуллаев 1987: 31, рис. 17; 34: 2, 3). Аналогии им есть в других культурных областях — в Чуете и Синьцзяне.

Оружие представлено находками в Кызылча 6 четырех втуль- чатых двулопастных стрел характерных для комплексов Яз-депе (Сагдуллаев 1987: 33, рис. 32: 4, 5).

Аналогичные памятники с той же стратиграфией и развитием керамики выявлены в соседних оазисах южного Узбекистана. Сле­дует упомянуть поселение Бандыхтан-тепе I с цитаделью 90x70 м высотой 5—6 м. На нем сочетается гончарная и лепная посуда, иногда покрытая под венчиком небрежными мазками, нанесенны­ми красной краской по кремовому ангобу, и грубые горшки с на­лепленным валиком с вдавлениями (Ртвеладзе 1976: 95—96, рис. 2). Это позволяет отнести памятник к эпохе Яз I (рис. 61: 1, 4, 19, 20).

Развитие культуры в начале I тыс. до н.э. демонстрирует поселение Кучук-тепе в Шерабадском оазисе (Аскаров, Альбаум 1979) (рис. 60).

Это холм площадью 0,5 га высотой 8 м, представляющий остат­ки укрепленной усадьбы, где проживала одна семья и где выявлено три этапа жизни в усадьбе. Нижний слой, относящийся к периоду Яз I, характеризуется господством лепной посуды; гончарная составляет только 20%. Это полусферические чаши, горшки с венчиком в виде ва­лика и крупные сосуды — «хумча». Лепная посуда изготовлена на ма­терчатом шаблоне. Это миски и горшки с узким горлом. Особенность посуды Кучук I — отсутствие орнаментации налепными валиками. Видимо, имитацией их являются две параллельные линии под венчи­ком гончарных горшков (табл.3:12—15). Часть лепной посуды покрыта кремовым или розовым ангобом, по которому небрежно нанесен крас­ной или темно-красной краской под венчиком декор в виде зигзага, косо или горизонтально заштрихованных или залитых краской свиса­ющих треугольников (изредка ромбов и кружков). (Аскаров, Альбаум 1979:32,33, рис. 13,14; табл. 2; 5). Ксть фигурки копытных животных.

Для комплекса Кучук П характерны крупные горшки с клюво­видным венчиком и (иногда) с усеченно-коническим дном (табл. 5: 4, 8; 11: 14, 18, 19). Типичны горшки с горизонтальными ручка­ми — упорами и сосуды с носиками (рис. 13; табл. 5: 2; 8: 5—7, 9; 13: 16). Орнамент исчезает, изредка под венчиком чаш наносят мазки или контурные треугольники (табл. 7: 4, 5; 8: 1, 4, 8; 12: 1, 4—6; 13: 1, 4, Н) На крупных гончарных горшках идет модифицированный валик, имитирующий валик налепной (табл. 11: 14, 18, 19). Есть также горшки, у которых отрезок налепного валика помещен под горлом (табл.14: 1,4, б, 8).

Дальнейшая плавная эволюция прослеживается в комплексе Кучук III. Здесь исчезает лепная посуда. Абсолютно господствуют цилиндро-конические сосуды изысканных пропорций с подчерк­нутым ребром и вогнутыми стенками, клювовидными или утон­ченными венчиками (табл.15-18). Этот комплекс аналогичен посу­де Яз III, а в Бактрии — Кобадиан I.

Инвентарь памятника включает каменные зернотерки, ступки, песты. В верхнем слое поселения найдены каменные серпы (табл. 22), пять бронзовых ножей двух типов: серповидные с ответвлени­ем в рукояти и однодезвийные с длинной ручкой и округлым кон­цом лезвия (рис. 23).

Интерес представляет находка двух роговых псалиев с отвер­стиями. К сожалению, тип их не может быть установлен, так как они сильно фрагментированы.

Оружие представлено бронзовым кинжалом с долом (продоль­ным ребром) и полусферическим навершием рукояти. На памятни­ке обнаружено 26 бронзовых стрел. Ко времени Кучук II относятся наконечники двулопастные с выступающей втулкой, характерные для этого времени в широкой зоне Евразии и восходящие к анд- роновским прототипам. Большая часть разнотипных стрел проис­ходит из верхнего слоя. Большинство из них — трехлопастные че­решковые (Аскаров, Альбаум 1979: 44—47, рис. 19; табл. 24, 25).

Аналогичный керамический комплекс выявлен на поселении Талашкан (рис. 62: 1,4, 19, 20; Ртвеладзе 1976).

На территории Таджикистана культура эпохи варварской окку­пации выявлена достаточно слабо. Этот комплекс присутствует на поселении Кангурттут. Н.М. Виноградова (2004: 41, рис. 24: 35—38) относит его к самому концу II — началу I тыс. до н.э. Он перекры­вает слой эпохи бронзы периода Бустан, который содержит посуду, сделанную на гончарном круге (90%). Ведущими формами являются горшки с коническим дном, чаши и вазы на ножке (рис. 24: 1—25). Она сочетается с небольшим процентом лепной бишкентской и ан­дроновской поз нефедоровской керамики с богатым штампованным орнаментом (Виноградова 2004:41, рис. 24: 35—38) (рис. 35).

Литейная форма кинжала с упором и однолезвийные ножи с отогнутым концом позволяют на основании широкого круга ана­логий датировать ранний комплекс XIII—XI вв. до н.э. (Kuzmina, Vinogradova 1996) и отнести его к восточно-андроновской метал­лургической провинции. Полученные радиоуглеродные даты в ин­тервале между 1976/1756 и 1594/1291 г. до н.э. (Виноградова 2004: 41) абсолютно противоречат археологической хронологии.

Следует отметить, что на поселении представлены кости лоша­ди и ее фигурки, свидетельствующие о распространении животно­го и его культа.

Сосуды типа Яз I есть в верхнем слое поселения Тегузак (Пьянкова 1987 — APT XX; 1988 - APT XXI; 1993 - APT XXIV). Основной кера­мический комплекс составляет гончарная белоангобированная посуда, аналогичная керамике Кангурттута, относимая к этапу Бустан сапал- линского варианта БМАК. Он сочетается с позднеандроновской кера­микой с орнаментом зубчатым штампом, В верхней части слоя найде­ны грубые лепные сосуды без орнамента и горшок с носиком-сливом, украшенный налепным валиком. Они отнесены к комплексу Яз I.

Единственным пока чистым памятником Яз I в Таджикистане является поселение Карим-берды (Вийоградова 1986 — APT XIX; Pyankova 1996). Важно подчеркнуть, что это оседлый земледельчес­кий поселок с каменными стенами. Керамика, сделанная на гончар­ном круге, составляет 62%. Лепная посуда представлена сосудами с налепным валиком или носиком-сливом, мисками, крышками. Рас­писная керамика малочисленна. Орнамент нанесен темно-красной краской по светлому фону в виде углов, елки. Л.А. Пьянкова дати­рует поселение IX—VIII вв. до н.э. Ближайшую аналогию ему со­ставляет нижний слой поселения Кучук-тепе в южном Узбекистане (Аскаров, Альбаум 1979; Шайдуллаев 2000).

Дата определяется по находке кельта-тесла со сквозной втулкой, аналогии которому известны в эпоху финальной бронзы в восточ­но-андроновской металлургической провинции в Восточном Ка­захстане в Чердолке, в кладе Палацы, включающем также браслет с рожками и кинжал с грибовидным навершием и гардой. Все эти изделия типичны для эпохи поздней валиковой керамики и кара- сукской культуры (Черников 1960: 84, табл. X: 4; LXIV: 8).

Кельт содержит высокий процент олова — 10%, по данным И,Г. Равич, что характерно для позднеандроновской металлургии.

В Южном Таджикистане памятники, переходные от ЭВО к Яз II, не выявлены. Предахеменидскую эпоху знаменуют поселения ста­дии Кобадиан I, выявленной М.М. Дьяконовым.

В северо-восточном Афганистане в Шортугае в кроющем слое представлена только керамика Алексеевского типа с простым гео­метрическим орнаментом и налепным валиком (рис. 27: 24—33) (Francfort 1989 pi. 58:6—8; 11—15; XXVI: 5).

В Восточном Афганистане в результате разведок советско-аф­ганской и французской экспедиций установлено, что открытые ук­репленные поселения сооружены не Ахеменидами для защиты от северных варваров, а относятся к более древней эпохе.

Главным исследованным памятником Северного Афганистана является поселение Тилля-тепе (Сарианиди 19726; 1977; 1989а) в оазисе Шиберган. Тилля-тепе — «Золотое тепе» — это небольшой холм, который составляет платформа диаметром 100 м из сырцо­вого кирпича, возвышающаяся на 4 м и частично уходящая вглубь земли. Цитадель фланкирована круглыми башнями. Стратиграфи­чески выделено два слоя, и предполагается существование разве­янного верхнего третьего. В нижнем слое Тилля I, видимо, сущест­вовал большой зал, который позже был перестроен. Керамические комплексы Тилля I и II почти не различаются по материалу и вклю­чают четыре типа посуды двух групп (рис. 63).

Первую группу составляют гончарные чаши, миски, горшки, большие хумы. Глина без примесей, обжиг красного цвета. Вер­хняя часть сосуда покрыта белым ангобом. По наблюдениям В.И. Сарианиди (1972: 21, 23) в верхней части II слоя и в предполагае­мом кроющем слое III возрастает процент гончарной керамики, особенно цилиндро-конических банок (рис. 63: 22): многие сосуды имеют клювовидный венчик, у некоторых сформован валик, ими­тирующий налепной валик лепной посуды (Сарианиди 1972: рис 17:3; 15).

Вторую группу представляет лепная посуда, составляющая две трети керамического комплекса. Она изготовлена из глины с при­месью толченых черепков — шамота.

Первый тип — это расписная керамика: полусферические чаши, горшки, сосуды с носиками. Их поверхность внутри и снаружи покрыта белым или кремоватым ангобом. В верхней части сосуда красной или коричневой краской нанесен геометрический орна­мент. Фриз из треугольников вершиной вверх или вниз, ромбов, зигзагов, квадратов, заштрихованных косыми линиями или сет­кой и иногда сплошь заполненных краской. Следует отметить, что роспись изредка встречается на гончарной посуде. В.И. Сарианиди (1972: 20) подчеркивает, что ни в форме, ни в мотивах декора посу­ды с разных глубин динамики не прослежено.

Эта керамика находит широкий круг аналогий в посуде эпохи варварской оккупации юга Средней Азии, особенно в подгорной полосе, где встречаются такие же богатые и сложные узоры. В.И. Сарианиди (1989: 4, 5; 29; 40 табл. 1) допускает очень длительный период жизни на Тилля-тепе, помещая слои Тилля I-I1 раньше слоя Елькен II, исходя из предполагаемой им большой толщи культур­ного слоя памятника, определяемой им то 6, то 9 или 10 метрами, в то время как в Парфии культурный слой Елькен II не превышает 3 м, а в Маргиане — 2 м. Против этого выступили Л.И. и И.Н. Хлопи- ны (1976). Они» по-видимому, справедливо отвергли предположе­ние о толщине культурного слоя Тилля. На памятниках Туркмении установлены существенные изменения керамики от слоя к слою. Отмеченное же В.И. Сарианиди единство керамического комплек­са Тилля свидетельствует против его длительного накопления. Это позволяет синхронизировать Тилля I-II с памятниками подгорной полосы, что прекрасно проиллюстрировано самим В.И. Сарианиди (1972в. рис. 7).

Второй тип лепной керамики составляет черная или серая посуда: чаши, небольшие горшки, миски, иногда с ручкой, расширяющимся к низу туловом. Глина содержит примеси шамота. Черный цвет повер­хности получен в результате обжига при недостаточном доступе кис­лорода. Снаружи сосуды тщательно залощены. Многие горшки под венчиком орнаментированы сформованными рельефными поясами, иногда в несколько рядов, или подковообразным налепом (Сариани­ди 19726: 20; рис 8: 6—8; 9: 4; 14: 10; 1989: 31—33, табл. XLIX—LIV). Единичны экземпляры с геометрическим орнаментом, выполненным гладким штампом (Сарианиди 19726; рис 10:4).

Подобная посуда, хотя и в очень небольшом количестве, извес­тна в комплексах Елькен II в подгорной полосе. Обычно ее призна­ют импортом из Дахистана или Ирана. Однако проведенный В.И. Сарианиди (1989: 33,33) анализ показал, что формы чернополи­рованной керамики далеко не идентичны иранским. Восстанови­тельный бескислородный обжиг практиковали также андроновцы. Параллельные рельефные пояса можно было бы рассматривать как имитацию типичных федоровских каннелюр, валики сравнить со степными налепными валиками. Но такое сопоставление некор­ректно: во-первых, формы сосудов абсолютно не похожи, во-вто­рых, когда на лепной посуде появились налепные валики, совер­шенно вышла из употребления высококачественная чернолошеная керамика. Так что происхождение этого типа посуды остается не выясненным. Но обращает внимание наличие некоторых сходных форм и аналогичной технологии обжига в слоях поселений Мун- дигак в Афганистане, Пирак в Белуджистане и Джангар в Индии, что Ж.-Ф. Жарриж (Jarrige, Santoni 1979; 394, 395) объясняет про­цессом диффузии с запада, связанным с распространением на этих памятниках железа.

Третий — самый многочисленный тип лепной керамики Тилля составляет грубая кухонная посуда, содержащая большую примесь шамота. Это крупные горшки и котлы с округлыми боками. Неко­торые сосуды имеют вертикальные ручки или подковообразные налепы и выступы (Сарианиди 19726: 21; рис 8: 8; 1989: 35, табл. XL: 1, 2, 4). Диагностическим признаком этой керамики являются короткие носики и налепные валики, в том числе с косыми паль­цевыми вдавлениями, спускающимися «усами» или налепными ко­роткими косыми валиками (рис. 63: 14, 17—21) (Сарианиди 19726: 21; рис. 7; 9: 1; 10:3; 12: 1,7; 22:4; 1989: табл. XL).

Именно эта посуда составляет большинство на стоянках и на поселениях юга Средней Азии, появляясь там еще в конце эпохи Намазга VI и местами доживая до предахеменидского времени.

Металлический инвентарь Тилля-тепе включает два бронзовых однолезвийных ножа (Сарианиди 1989а: табл. III: 13, 14; 1 ьмина 1966: 44—46, табл. IX—XI). Найдено четыре бронзовые дк\лопаст­ные черешковые стрелы: одна — с ромбической головкой, две — с опущенными жальцами (рис. 63: 10, 15) (Сарианиди 19726: 24; рис 7; 14: 7; 21: 4; 1989: табл. Ill: 1—4). Аналогии им известны в Яз-депе (Массон 1959; рис. 34; табл. XXXIII: 3—4, 8), и на поселении Пирак в слое III, в котором нож сделан из железа (Jarrige, Santoni: 1979; fig. 108: 842; 845). Там же находят соответствие бронзовые трубочки с отверстиями (Сарианиди 1989а: рис. 6: 2, 5), Украшения представле­ны бронзовой бляшкой с петелькой (Сарианиди 1989а: табл. III: 12).

Анализ архитектуры, керамики, металлических изделий не ос­тавляет сомнений в правильности сделанного В.И. Сарианиди вы­вода об отнесении Тилля-тепе к кругу памятников юга Средней Азии эпохи варварской оккупации (рис. 64). Общность памятни­ков не вызывает разногласий исследователей, но происхождение и хронология дискуссионны.

Западнее, в оазисе Наибабад, исследовано поселение Наибабад 1 площадью 450x300 м, высотой 3 м. На нем обнаружен комплекс керамики Яз I (Сарианиди 1989а: 25, 26, табл. XL1—XLVI), В оази­се выявлен ряд поселений, в том числе маленький поселок Кумли I площадью 30x30 м, высотой 4м. Холм — это платформа из кир­пича 43x24x10 см, вероятно, увенчанная зданием (Сарианиди 1989: 26, табл. XLVI1—XLVIII). Стратиграфия показала, что под слоем ахеменидского времени залегает слой, как с гончарной, так и с рас­писной посудой.

Французской археологической миссией во главе с Ж.-К. Гарденом (J.-C. Gardin 1998: 20; 2000) в оазисах Кундуз и Арчи выявлена ир­ригационная сеть, свидетельствующая о централизации в регионе в эпоху РЖВ, и обследованы небольшие укрепленные усадьбы и боль­шое поселение Кундузский Бала Гиссар предахеменидского времени. Река Кундуз, видимо, представляет восточную границу, за которой расписная керамика практически неизвестна {Francfort 2001: 226).

Спорны как относительная, так и абсолютная хронология. По аналогии с памятниками Ирана XIII—VIII вв. до н.э., отнесенными к эпохе РЖВ, комплексы Средней Азии некоторые исследователи иногда также относят к эпохе железного века (Кошеленко, Сариа­ниди 1985; Пьянкова 1998а; Francfort 2001; Виноградова 2004: 107).

Появление железа в Средней Азии знаменует находка несколь­ких бусин на Намазга VI, в погребении, относящемся к концу этапа Намазга VI (Кузьмина 1966: 91, 99, табл. XV: 10). К эпохе Яз I относятся фрагменты железного серпа в слое Анау IV (Pumpelly 1903,1: 157—158 № 40). A.C. Сагдуллаев (1982: 233) датировал серп IX—VII вв. до н.э. По мнению В.М. Масона (1959: 108), эта наход­ка «видимо, указывает на начало Железного Века в Средней Азии», которое на юге Средней Азии можно отнести к первой трети I тыс. н.э., а «в VI—IV вв. до н.э. в областях Средней Азии был уже раз­витой железный век». На Елькен-депе, видимо, в слое III найдены шлаки бронзы и железа (Марущенко 1959: 57).

На цитадели Джаркутана обнаружена часть рукояти ножа с же­лезными заклепками. По керамическому комплексу она относится к периоду Джаркутан сапаллинского варианта БМАК — ХШ в. до н.э. (Шайдуллаев 1998: 39—41).

В.М. Массон (1959: 106) и A.C. Сагдуллаев (1982: 233) составили банк данных о находках железных изделий на юге Средней Азии. К VIII в. до н.э. относится находка железного ножа в Фергане на посе- лени и Дальверзин культуры Чует (Заднепровский 1962: табл. XXII: 21); железный топор есть в Яз II, шлаки — в Елькен III и Чурнок. в Согде железо есть на поселении Дара-тепе VII—VI вв. до н.э. Тем же временем оно датируется в Хорезме, в Кюзелигыр, где открыта мас­терская и найден серп, в Куюсае и Уйгараке. Массовое распростра­нение железа в Средней Азии фиксируется только в VI—IV вв. до н.э. Поэтому, по-видимому, пока целесообразно начинать железный век Средней Азии только со второй четверти I тыс. до н.э., а памят­ники эпохи варварской оккупации конца II и первой четверти I тыс. до н.э. относить к эпохе финальной бронзы, как и синхронные им комплексы культуры валиковой керамики в степях.

Впрочем, и в Иране, где памятники XIII—VIII вв. до н.э. отнесе­ны к эпохе РЖВ, как говорилось, железо в ранних комплексах так­же отсутствует.

Это не позволяет принять предложенный А.-П. Франкфором термин «культура Раннего Железного Века...»