История из детства.

Южная Германия. В нашем городе у русских был отзывчивый друг. Звали его Гюнтер Херальд. Предки были герольдами - глашатыми.

Немцы народ веселый. Любят праздники, любят посидеть после работы в пивной тесной компанией, расслабляясь под веселые звуки скрипки и шутки соседей. Но есть подчеркнутые границы, за которые не принято заходить - не поймут. Когда кто-нибудь в компании достает пачку сигарет, прикурить берут все желающие. И кладут в пепельницу по 10 пфенингов за сигарету.

Херальд для русских практически свой. Он не имеет границы в общении, он всегда готов помочь.

У него два дня рождения. Первый - от матери, как у всех.

Второй - от судьбы... и от русских. Во время войны Херальд служил в ваффен-СС. Унтерштурмфюрером в танковой дивизии. Командиром танкового взвода. Были тогда черные СС, идейная, генетически чистая гвардия партии. И полевые - ваффен.

Но для Белоруссии и России разница невелика, какой цвет формы надет на команде, рвущей гусеницами танка нашу землю.  В декабре сорок третьего его танк подбили, танк загорелся.   Германские танки ходили на бензине, поэтому воспламенялись быстро. Отсидеться нельзя, сгоришь заживо. Он полез выбираться через верхний люк. Бегущий в первой цепи в атаку автоматчик всадил из ППШ две пули прямо в живот. Херальд рассказывал, что упал и на минуту потерял сознание от боли. А потом тихо заполз в сугроб и начал молиться про себя. Чтобы не заснуть. Заснуть нельзя. Замерзнешь насмерть. Выползти тоже нельзя. Идущие в атаку на смертную мясорубку  цепи добьют не раздумывая. надо дождаться санитаров.

Он дождался. Выполз и начал стонать.

Русская санитарка была  щуплой девчонкой. Она взвалила на плечи крупного мужчину во вражеской форме и поволокла его по заснеженному полю через сугробы. Русские хирург, замотанный от операций - началось наступление - прооперировал его. Он выжил. 

После войны он был представительным мужчиной. Общительным и веселым. В партию его не приняли - прошлое подмочено. Работал инженером на совместном с СССР предприятии. Отмечал два дня рождения, восхищался санитаркой и посылал ей поздравления. 

Много лет прошло, многое забылось. А эта история не выходит из головы. Про хирурга мне все понятно, окажись на его месте, оперировал бы, накладывал швы, и операционная сестра стирала бы пот со лба, чтобы не заливал глаза.

А вот санитарка в этом кроваво-снежном месиве... Когда вокруг хрипят умирающие люди...  Взять  и поволочь, спасая от смерти, того, кто творил все это...  Она святая. А про себя я так и не знаю, смог бы...