Я жил на улице Огарёва,
В доме, где на окнах ставни.
Утром - гудки паровозного рёва.
Сказали, что умер товарищ Сталин.
Было шестое, март на дворе,
Мне то всего четыре года.
Сложно понять было нам, детворе,
Горе и скорбь своего народа.
В детском саду, у бюста, венок.
У воспитателей глаза красные,
Тише детишки. А нам невдомёк,
В стране случилось нечто ужасное.
Люди по улицам молча бредут,
В рытвинах, наледи вся дорога.
Кто-то бормочет, словно в бреду
Как же теперь, без Отца Народа.
На следующий день журнал Огонёк
В траурной вышел рамке.
И может кто-то еще сберег
Тот экземпляр и его гранки.
А в пересылочном тупике
Лай собак и лязг затворов.
Вот опять привезли в воронке
ЗК – политических и воров.
Что-то изменится в их судьбе,
Но они пока о том и не ведают.
В вагон арестантский, налегке
Грузятся, и по этапу следуют.
___
Года пролетели, как ветер с гор.
Менялись вожди, как дни и ночи.
О Сталине спорят до сих пор,
И рано пока ещё ставить точку.