Михаил Юрьевич Лермонтов (3(15) октября 1814—15(27) июля 1841) — великий русский поэт. Родился в Москве, в ночь со 2 на 3 октября (по старому стилю), в доме генерала Толя. Весной 1815 года в возрасте полугоду он был привезен родителями в имение бабушки, Е.А. Арсеньевой, в Тарханы Пензенской губернии (ныне село Лермонтово Белинского района Пензенской обл.).
Рос Лермонтов больным ребенком, до четырех лет плохо ходил, "предпочитал ползать", и бабушка несколько раз возила его на Кавказ, на минеральные воды. Здесь Лермонтов пережил свою первую любовь. "Кто мне поверит, что я знал любовь, имея 10 лет от роду?" — писал юный поэт.
Осенью 1827 г. он переехал в Москву, а в следующем году поступил в 4-й класс Благородного пансиона при Московском университете. Это было среднее учебное заведение для детей дворянства, известное своими культурными традициями; их поддерживали такие преподаватели, как С.Е. Раич, Д.Н. Дубенский, А.Ф. Мерзляков. Они, несомненно, повлияли на развитие литературных интересов и способностей юного Лермонтова. Именно в пансионе он, по собственному признанию, в 1828 г. "начал марать стихи". В 1830 в журнале "Атеней" было напечатано его стихотворение "Весна". Тогда же были написаны первые ученические поэмы и сделан первый набросок "Демона". Талантливая натура Лермонтова проявлялась во всем. Его воспитатель А.З. Зиновьев отмечал в своих воспоминаниях: "Миша учился прекрасно, вел себя благородно, особенные успехи оказывал в русской словесности". В марте 1830 года пансион после посещения его Николаем I был преобразован в гимназию. Программа сокращалась, вводились телесные наказания. Лермонтов не захотел оставаться в этом учебном заведении. В это время Лермонтову суждено было пережить и глубокую личную драму: в Середниково начинаются его сложные отношения с Е.А. Сушковой, чуть позже в Москве - с Н.Ф. Ивановой, нашедшие отражение в циклах его любовной лирики.
Осенью 1830 г. он поступил на нравственно-политическое отделение Московского университета, который был в те годы одним из центров культурной жизни страны. Плодотворное воздействие на формирование мировоззрения Лермонтова оказала студенческая среда. Одновременно с поэтом в университете учились В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарёв. В студенческих кружках горячо обсуждались политические и философские вопросы, здесь говорили о тяжёлом положении народа, о недавно подавленном восстании декабристов; среди студентов широко распространялись запрещённые политические стихи. "Мы были уверены,— вспоминал позднее Герцен,— что из этой аудитории выйдет та фаланга, которая пойдет вслед за Пестелем и Рылеевым, и что мы будем в ней". В юношеской драме "Странный человек" Лермонтов с большим воодушевлением выразил чувства, владевшие в ту пору участниками студенческих кружков,— возмущение крепостничеством, ненависть к произволу помещиков. Лермонтов написал свою драму в то самое время, когда среди студентов распространялась рукописная пьеса Белинского "Дмитрий Калинин", также насыщенная гневным протестом против крепостного гнёта. В университетские годы Лермонтовым были написаны многочисленные стихотворения, поэмы, драмы — "Испанцы", "Menschen und Leidenschaften" ("Люди и страсти") и др.
Летом 1832 г. после нескольких столкновений с реакционной профессурой Лермонтов покинул университет и переехал в Петербург для поступления в университет. Но здесь отказались зачесть Лермонтову годы, проведенные в Московском университете. Не желая начинать все сначала, по совету родственников он поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где провёл, по его словам, "два страшных года". В школе господствовала военная муштра, запрещалось чтение художественной литературы. Но и в этих условиях Лермонтов урывками и тайком продолжал свои литературные занятия, работал над романом "Вадим" в котором предполагал описать события пугачевского восстания. Окончив школу, Лермонтов получил офицерский чин, и был определён в лейб-гвардии Гусарский полк, стоявший в Царском Селе. В 1835 в журнале "Библиотека для чтения" появилась (без ведома автора) поэма "Хаджи Абрек". Вслед за тем Лермонтов создал поэму "Боярин Орша", драму "Маскарад", которую он безуспешно пытался провести через цензуру и поставить на сцене, роман "Княгиня Лиговская", стихотворение "Бородино".
Резкий перелом в жизни Лермонтова наступил в дни гибели А.С. Пушкина. По выражению А.И. Герцена, "пистолетный выстрел, убивший Пушкина, разбудил душу Лермонтова". Потрясённый смертью великого поэта Лермонтов написал стихи, в которых выразил чувства всех передовых людей того времени. По словам современника, "навряд ли когда-нибудь еще в России стихи производили такое громадное и повсеместное впечатление".
Стихи "Смерть поэта" разошлись по всей стране в многочисленных списках. Молодой поэт с суровой прямотой обличал придворную знать и самого царя как подлинных виновников только что разыгравшейся трагедии. Он предсказывал справедливую месть сановным палачам свободы: "И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь". Как только эти смелые стихи стали известны во дворце, Лермонтов был немедленно арестован. Во время допросов он не отрицал авторства и писал по поводу своих стихов: "Отрекаться от них... я не мог: правда всегда была моей святыней". По "высочайшему повелению" Лермонтов был выслан в Нижегородский драгунский полк, находившийся на Кавказе и участвовавший в военных действиях против горцев. По пути в полк Лермонтов останавливался в Пятигорске, был в Ставрополе. В это время он познакомился со многими декабристами, переведёнными сюда рядовыми солдатами из Сибири; особенно подружился он с поэтом А.И. Одоевским, с М.А. Назимовым, а позднее с В.Н. Лихаревым. Встречаясь с декабристами на Кавказе, Лермонтов удивлял их резкостью и остротой своих суждений по литературно-общественным вопросам. "В сарказмах его слышалась скорбь души, возмущенной пошлостью современной ему великосветской жизни и страхом неизбежного влияния этой пошлости на прочие слои общества". Среди кавказских знакомых Лермонтова был и доктор Е.В. Майер (прототип доктора Вернера в "Княжне Мери",) человек радикальных взглядов, враждебно относившийся к самодержавию. Недолгое пребывание в Тифлисе помогло Лермонтову сблизиться с лучшими представителями местной интеллигенции; множество свидетельств о том, что он общался с выдающимся грузинским поэтом А.Г. Чавчавадзе и его дочерью Н.А. Грибоедовой, с поэтами Г. Орбелиани и Н. Бараташвили, с азербайджанским учёным и поэтом М.Ф. Ахундовым. Лермонтов изучал азербайджанский язык. Странствуя по Кавказу, он записал азербайджанскую сказку "Ашик-Кериб". Всё это обогатило творчество Лермонтова, нашло яркое отражение в его зрелых поэмах, написанных по возвращении из ссылки: "Беглец", "Мцыри", "Демон". Во время пребывания на Кавказе Лермонтов создал большинство своих живописных произведений, главным образом пейзажей. В его картинах и рисунках чувствуются большое композиционное мастерство и зоркий взгляд художника, умеющего безошибочно выделить наиболее важное и характерное. Эти качества присущи и более поздним батальным композициям Лермонтова, исполненным в содружестве с художником Г.Г. Гагариным, в которых правдиво изображены эпизоды военных действий на Кавказе.
После настойчивых ходатайств Е.А. Арсеньевой и поэта В. А. Жуковского Лермонтов был переведён с Кавказа в гродненский Гусарский полк, стоявший вблизи Новгорода. В апреле 1838 г. ему разрешили вернуться в лейб-гвардии гусарский полк. С этого времени начинается его сближение с друзьями Пушкина. В 1838 в печати появилась (без имени автора) "Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова", вызвавшая восторженный отклик В.Г. Белинского. В 1839, прочитав новые стихи Лермонтова, в том числе "Три пальмы", Белинский писал Н.В. Станкевичу: "На Руси явилось новое могучее дарование". Упомянув в письме к В.П. Боткину "Терек" и "Казачью колыбельную песню", великий критик писал: "...а мне кажется, что в этом юноше готовится третий русский поэт, и что Пушкин умер не без наследника". В 1839 — 40 гг. в журнале "Отечественные записки" появились главы романа "Герой нашего времени". В 1840 роман вышел отдельным изданием. Вскоре появился и первый сборник стихотворений Лермонтова. Обе книги высоко оценил Белинский.
В.Г.Белинский
В феврале 1840 произошли ссора и дуэль Лермонтова с сыном французского посла в Петербурге Э. Барантом. Военный суд приговорил Лермонтова к вторичной ссылке на Кавказ.
Летом 1840 Лермонтову пришлось стать участником военных действий на Кавказе. Он проявил исключительную храбрость в боях, и был дважды представлен к награде, но все ходатайства об этом были отклонены. Добившись разрешения на короткий отпуск, Лермонтов в начале февраля 1841 г. приехал в Петербург, но преследуемый властями, вынужденный выслушивать унизительные выговоры, опальный поэт с величайшим трудом получил возможность провести в Петербурге около трёх месяцев. В это время он хлопотал о публикации "Демона", создав уже седьмую редакцию поэмы, общался с писателями, бывал в редакции "Отечественных записок", где регулярно печатались его стихи, обдумывал план издания собственного журнала, встречался с Белинским, который уже давно оценил Лермонтова и возлагал на него большие надежды. У Лермонтова созревали новые, обширные литературные замыслы. По словам Белинского, "уже затевал он в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил нам, что замыслил написать романическую трилогию, три романа из трех эпох жизни русского общества (века Екатерины II, Александра I и настоящего времени), имеющие между собою связь и некоторое единство..."
В апреле 1841 г. Лермонтов получил приказ в 48 часов оставить Петербург и отправиться в полк на Кавказ. С дороги он писал одной из своих знакомых: "Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это самое лучшее, что только можно мне пожелать". Во время путешествия и после него Лермонтов испытал необычайный подъём творческой энергии. Записная книжка, подаренная ему В. Ф. Одоевским, была заполнена стихами, принадлежащими к числу самых совершенных образцов русской лирики: "Утес", "Спор", "Сон", "Свиданье", "Морская царевна", "Пророк", "Выхожу один я на дорогу", "Дубовый листок оторвался от ветки родимой"…
По пути в полк Лермонтов задержался в Пятигорске для лечения. Здесь и произошла ссора Лермонтова с Мартыновым.
С Николаем Мартыновым Лермонтов познакомился, когда учился в юнкерской школе. По окончании школы Лермонтов вышел корнетом в лейб-гвардии Гусарский, а Мартынов в Кавалергардский полк. Они считались приятелями. Бывая в Москве, Лермонтов часто навещал семью Н.С. Мартынова. В мае 1840 г. его мать, Е.М. Мартынова, сообщала сыну: "Лермонтов у нас чуть не каждый день. По правде сказать, я его не особенно люблю: у него слишком злой язык… эти дамы (сестры Н.С.Мартынова, их было четыре) находят большое удовольствие в его обществе…".
За Мартыновым с легкого языка Лермонтова на Кавказе закрепилось прозвище "горец с большим кинжалом", которое и стало причиной их ссоры.
Н.С.Мартынов
Эмилия Клингенберг вспоминала:
"По воскресеньям бывали собрания в ресторации, и вот именно 13 июля собралось к нам несколько девиц и мужчин, и порешили не ехать в собрание, а провести этот вечер дома, находя это и приятнее и веселее. Михаил Юрьевич дал слово не сердить меня больше, и мы, провальсировав, уселись мирно разговаривать. К нам присоединился Л.С. Пушкин, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоем острить свой язык наперебой… Ничего злого особенно не говорили, но смешного много; но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его "горцем с большим кинжалом"… Надо же было так случиться, что когда Трубецкой "ударил последний аккорд, слово "горец" раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: "Сколько раз просил я Вас оставить свои шутки при дамах?" - и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову, а на мое замечание: "Язык мой - враг мой", - Михаил Юрьевич отвечал спокойно: "Это ничего, завтра мы будем добрыми друзьями". Танцы продолжились, я думала, что тем кончилась вся ссора".
Однако на этом ссора не кончилась. Дуэль была назначена на 15 июля.
Один из секундантов на этой дуэли, князь А.И. Васильчиков писал так: "Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде "марш". Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: "Сходись!" Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста … Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.
Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом — сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие".
В воспоминаниях Васильчиков ничего не писал о том, выстрелил ли Лермонтов в воздух или нет. На следствии он показал, что поэт не успел выстрелить, и его пистолет разрядил Васильчиков уже после дуэли. Однако многочисленные свидетельства современников, сохранившиеся в дневниковых записях и письмах, датированных июлем-августом 1841 г. утверждают, что выстрел в воздух со стороны Лермонтова был. В связи с этим поступок Мартынова дружно расценивался как подлое убийство не желавшего в него стрелять Лермонтова.
Московский почт–директор А.Я. Булгаков, ссылаясь на письмо В.С. Голицына из Пятигорска, полученное в Москве 26 июля, записал в своем дневнике: "Когда явились на место, где надобно было драться, Лермонтов, взяв пистолет в руки, повторил торжественно Мартынову, что ему не приходило никогда в голову его обидеть, даже огорчить, что все это была одна шутка, а что ежели Мартынова это обижает, он готов просить у него прощения не только тут, но везде, где он только захочет! … Стреляй! Стреляй! был ответ исступленного Мартынова. Надлежало начинать Лермонтову, он выстрелил на воздух, желая все же кончить глупую эту ссору дружелюбно, не так великодушно думал Мартынов, он был довольно бесчеловечен и злобен, чтобы подойти к самому противнику своему, и выстрелил ему … прямо в сердце. Удар был так силен и верен, что смерть была столь же скоропостижна, как выстрел. Несчастный Лермонтов тотчас испустил дух. Удивительно, что секунданты допустили Мартынова совершить его зверский поступок. Он поступил против всех правил чести и благородства и справедливости. Ежели он хотел, чтобы дуэль совершилась, ему следовало сказать Лермонтову: извольте зарядить опять Ваш пистолет. Я Вам советую хорошенько в меня целиться, ибо я буду стараться Вас убить. Так поступил бы благородный храбрый офицер, Мартынов поступил как убийца".
Только около 11 часов вечера тело Лермонтова было привезено в Пятигорск, 17 июля было проведено освидетельствование тела Лермонтова. В медицинском свидетельстве значилось: "При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, … пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между 5 и 6 ребром левой стороны и прорезала мягкие части плеча, от которой раны поручик Лермонтов мгновенно на месте поединка помер".
17 июля Лермонтова хоронили. П.Т. Полеводин, петербуржец, лечившийся в Пятигорске, в письме от 21 июля 1841 г. писал: "Все, что было в Пятигорске, участвовало в его похоронах. Дамы все были в трауре, гроб его до самого кладбища несли штаб и обер-офицеры, и все без исключения шли пешком до кладбища. Сожаление и ропот публики не умолкали ни на минуту. Тут я невольно вспомнил о похоронах Пушкина. Теперь шестой день после этого печального события, но ропот не умолкает, явно требуют предать виновного всей строгости закона как подлого убийцу. Пушкин Лев Сергеевич, родной брат нашего бессмертного поэта, весьма убит смертью Лермонтова, он был лучший его приятель. Лермонтов обедал в этот день с ним и прочею молодежью в Шотландке (в шести верстах от Пятигорска) и не сказал ни слова о дуэли, которая должна была состояться через час. Пушкин уверяет, что эта дуэль никогда бы состояться не могла, если б секунданты были не мальчики, она сделана против правил и чести".
Только через 9 месяцев тело Лермонтова, благодаря хлопотам его бабушки, было перевезено из Пятигорска в Тарханы и 23 апреля 1842 г. захоронено там, в семейном склепе, над которым в том же 1842 г. усилиями бабушки была воздвигнута часовня.