А.Стругацкий родился 27 августа 1925 года в Батуми. Б.Стругацкий родился 15 апреля 1933 г. в Ленинграде.
Братья родились в семье учительницы и искусствоведа. Оба пережили ленинградскую блокадную зиму. Детские воспоминания были столь страшными, что на протяжении более трёх десятилетий никак не просачивались в рассказы и повести. Лишь в поздней прозе Б.Стругацкого (роман «Поиск Предназначения»; 1995 г.) появилось несколько штрихов той поры: мальчик живёт в обстановке, где смерть так же естественна, как вздох или глоток воды.
После начала Великой Отечественной войны А.Стругацкий работал на строительстве укреплений, позже — в гранатной мастерской. В конце января 1942 г. А.Стругацкий вместе с отцом был эвакуирован из блокадного города, но выжил единственный из всего вагона (отца похоронил в Вологде). Судьба забросила его под Оренбург, где молодой человек и был призван в армию и направлен в Актюбинское артучилище. А незадолго до выпуска (в 1943 г.) он был направлен в Москву, в военный институт иностранных языков в Москве, который был им закончен уже после победы, в 1949 г. по специальности переводчика с английского и японского языков. Некоторое время А.Стругацкий преподавал в Канской школе военных переводчиков, служил дивизионным переводчиком на Дальнем Востоке. В 1955 г. он демобилизовался, и к началу творческой деятельностион работал референтом-переводчиком с японского в Институте технической информации. После публикации первой повести «Пепел Бикини» (в 1956 г., в соавторстве с Л.Петровым) перешел в редакцию научно-художественной литературы в Детгиз, и с тех пор занимался литературной деятельностью уже систематически, хотя первые пробы пера состоялись еще в армии.
Б.Стругацкий родился 15 апреля 1933 г. в Ленинграде. Окончил механико-математический факультет Ленинградского университета. По специальности — астроном, много лет проработавший в Пулковской обсерватории. В соавторстве братья выступают с 1957г.
Биограф Стругацких А.Зеркалов рассказывает, как происходила совместная работа: «Сначала вещь задумывается — в самом общем виде, — и начинается процесс созревания, который может длиться годы. Разумеется, братья думают врозь, каждый у себя дома. В некий момент они съезжаются и делают полный конспект будущего произведения: общая идея, сюжет, персонажи, разбивка на главы, иногда даже ключевые фразы... Затем, как правило, разъезжаются и шлифуют конспект поодиночке. На следующем этапе уже отписываются . Пишут на машинке, под копирку. Один из братьев за машинкой, другой рядом... Пишут практически начисто и очень быстро, по многу часов... машинка тарахтит с утра до ночи безостановочно, как пулемёт. Отписавшись, забирают каждый по экземпляру и потом правят дома. Обычно правка минимальна, но всё равно приходится опять съезжаться, чтобы её согласовать».
За несколько лет Стругацкие получили невероятную известность, но недолго наслаждались ею спокойно. Во второй половине 60-х гг., а особенно в начале 70-х, сочинения Стругацких где-то в партийно-правительственных верхах признали, как видно, опасными, и их перестали печатать. Правда, по-прежнему издавались их переводы. Выходили безобидные детские вещи, добирались до печатного станка и кое-какие серьёзные повести в сокращённом варианте. Но очень многое пришлось положить «в стол», до лучших времён.
Официально «признали» Стругацких на рубеже 70-80-х гг. Им дали возможность печататься в престижных изданиях и даже писать сценарии для фильмов.
С конца 80-х гг. братья Стругацкие — живые классики российской и мировой фантастики, да и в литературе «основного потока» признаны как очень значительные фигуры. Борис Натанович ведёт в Петербурге семинар молодых фантастов.
Их повести выгодно отличались на общем фоне советской фантастики 50-60-х гг. , где из книги в книгу кочевали романтические образы героев-звездолётчиков. Они преодолевали космические бездны, сражались с чудовищами, устраивали революции в других мирах. И походили друг на друга, как близнецы. Покорители космических пространств в произведениях Стругацких впервые начинают говорить, думать и вести себя как обычные люди, из плоти и крови, со всеми их слабостями и страхами, с иронией и даже некоторой чудаковатостью... Они могут подтрунивать друг над другом, провозить контрабандой на космическом корабле любимые консервы (как в повести «Путь на Амальтею», 1960 г.), обсуждать женские ножки...
Для звёздных капитанов советской фантастики не требовалось порой ничего, кроме волевого усилия, чтобы заставить корабль двигаться скорее, бешено пролететь мимо парочки созвездий и, может, даже заблудиться, выскочив за пределы Галактики. В мире Стругацких освоение Вселенной идёт страшно медленно, ценой колоссальных потерь. Их Космос полон непредвиденных, а порой и совершенно непонятных опасностей, здесь каждая случайность может привести к гибели. В романе «Страна багровых туч» (1959 г.) экспедиция, оснащённая новейшей техникой, прекрасно подготовленная, тем не менее выполняет свою миссию на Венере с большими потерями. Один из членов команды гибнет, а все остальные не могут ни разгадать причину его смерти, ни даже отыскать тело: он заблудился и не смог связаться с прочими — то ли из-за неисправности скафандра, то ли из-за чего-то иного — и пропал. Повести Стругацких настраивают на очень осторожный и очень уважительный диалог со Вселенной, напоминают, что мы лишь её ничтожная часть.
В первой фантастической повести Стругацких «Извне» (1958 г.) археолог пробирается на корабль пришельцев, искренне надеясь, что сможет установить с ними контакт. Долгое время землянина не замечают, иногда принимают за животное, а когда этот отважный человек почти теряет рассудок, его, полумёртвого от истощения, высаживают на родную планету. Никто из создателей космического корабля не пожелал вступить с ним в беседу. Это урок, преподанный гордому человеческому сознанию: Вселенная может просто не увидеть людей, не обратить на них внимания...
Стругацкие твердо верили в то, что человечество, порой отступая и делая странные повороты, всё-таки движется от мрака к свету. Прогресс, с точки зрения Стругацких 60-х гг., неизбежен, и проявится он не только в научно-техническом развитии, но и в победе добра, нравственности. В будущем, через двести лет или позже, наступит эра всеобщего материального благополучия и счастья: каждый будет строить свою жизнь так, как он пожелает.
Этот мир, нарисованный в сборнике «Полдень, XXII век» (1962 г.), очень долго был питательной средой, из которой рождались новые повести Стругацких. Любимые герои кочевали из произведения в произведение, но не покидали пределов «земли Стругацких». Все они умны и добры. Ни об одном из них нельзя сказать — он бездушный, трусливый, злой или глупый человек. Но какая бездна между ними и тем миром, в котором жили сами авторы и их читатели! Не так давно отгремела война, на умы давит тоскливое ожидание ядерной гибели, колючее слово «концлагерь» до самой смерти вбито в сознание современников Стругацких. Откуда же взялись эти светлые герои? Они, как, впрочем, и весь счастливый мир будущего, родились в сознании советской интеллигенции в годы «оттепели», когда на короткое время возродились надежды на счастливое будущее и свободное творчество. Стругацким выпала роль изобразить мир, где осуществились эти надежды. Те славные люди, которыми авторы повестей населили будущее, живут уже в настоящем, имея в душе те же идеалы, столько же ума, доброты и честности, сколько их понадобится нормальному человеку в XXII столетии. Что им делать, когда вокруг бушует море ненависти и невежества? Вмешаться, бороться? Но тогда придётся научиться применять насилие, быть может, даже обагрить руки кровью. Или просто жить, наблюдая постепенные, почти незаметные подвижки в сторону лучшего? Ведь прогресс неизбежен...
Несколько раз Стругацкие давали ответ на этот вопрос. В повести «Попытка к бегству» (1962 г.) главный герой, советский офицер, необъяснимым образом переносится из времён Второй мировой войны (где его ожидала неизбежная гибель) в далёкое будущее, в счастливые времена «земли Стругацких». Там он в обществе двух молодых людей совершает путешествие, которое заканчивается столкновением с мрачной цивилизацией: концлагерь здесь не давно позабытое прошлое, а страшное настоящее. В результате главный герой осознаёт необходимость вернуться, чтобы сражаться и отдать жизнь за будущее, за «светлый полдень» XXII века.
В 1964 г. вышла в свет, пожалуй, самая известная повесть Стругацких — «Трудно быть богом».
Профессиональный прогрессор (так в произведениях Стругацких называется человек, который следит за историческим развитием инопланетной цивилизации, может по распоряжению с Земли вмешаться и «подтолкнуть» прогресс) Антон действует в Арканарском королевстве на планете Цурэнаку под именем благородного дона Руматы Эсторского. Арканарским королевством правит свирепый режим с жутковатым доном Рэбой во главе. Люди с оригинальным складом ума и склонностью к вольномыслию разбегаются или гибнут. Человеческая жизнь не стоит ничего. Антон-Румата долгое время честно выполняет свои функции наблюдателя, но не может равнодушно относиться к боли и смерти, не может отвлечься от реальности и взглянуть на арканарский кошмар как на одно из звеньев в действии исторических законов, которые когда-нибудь неизбежно приведут к светлому будущему — как на Земле. Он терпит, сдерживается, но в конце концов вынимает меч и принимается крушить направо и налево тех, кого считает подлецами и палачами. Вмешательство Антона-Руматы совершенно естественно для человека, который хотел бы наказать преступников и защитить невинных! Но при этом он превращается в убийцу, и другим землянам чудится, что на руках его несмываемая кровь.
Повесть имела невероятный успех, она издавалась около полусотни раз в СССР, России и за рубежом. Отчасти успех книги объясняется новинкой, которую Стругацкие ввели в советскую литературу: элементами жанра фэнтези. Звон мечей, мрачные сцены в средневековых застенках, бесчинства «серой гвардии» дона Рэбы в тавернах, беспощадная жестокость уродливых воинов-монахов... Все эти романтические «костюмные» атрибуты, столь привычные для отечественной фантастики 80-90-х гг., за два десятилетия до того были ошеломляющей новостью. Для тех, кто не мог или не желал разбираться в философских размышлениях Стругацких, повесть «Трудно быть богом» стала просто блестящей приключенческой книгой.
В более поздних повестях — «Обитаемый остров» (1971 г.) и «Парень из преисподней» (1974 г.) — земные прогрессоры уже без особых размышлений, без особых мук совести активно вторгаются в жизнь военизированных цивилизаций на планетах Саракш и Гиганда. Казалось, писатели сделали вывод: «светлый полдень» будущего стоит борьбы, стоит того, чтобы умные и добрые люди не взирали на историю со стороны, беспристрастно, как боги, а приняли бы участие в переустройстве мира. У героев-прогрессоров сомнения отпали, но это не значит, что не сомневались авторы.
В «Парне из преисподней» уже промелькнула критическая оценка прогрессорства: а как себя чувствуют те, кого они «переделывают» под «правильное» устройство будущего, не спросив их согласия? Молодой капрал Гаг с Гиганды, спасённый от смерти прогрессорами, совершает экскурсию по музею внеземных животных и размышляет: «Жило всё это зверьё, поживало за тысячи световых лет до этого места. Горя не знало, хотя имело, конечно, свои заботы и хлопоты. Пришли, сунули в мешок и — в этот музей. С научной целью. И мы вот тоже — живём, сражаемся, историю делаем, врагов ненавидим, себя не жалеем, а они смотрят на нас и уже готовят мешок. С научной целью».
Впоследствии Стругацкие вывернули ситуацию наизнанку. В повести «Волны гасят ветер» (1985 г.) один из персонажей одержим идеей, что какая-то чуждая цивилизация занимается прогрессорской деятельностью по отношению к людям. Значит, счастливый мир «земли Стругацких» кому-то со стороны кажется несовершенным или даже неправильным, т.е. чем-то таким, что надо исправлять и подталкивать в сторону «правильного» будущего... Действительность оказывается ещё более беспощадной: из расы людей развилась сверхраса мыслящих существ-люденов, для которых весь замечательный «светлый полдень» не более чем забавы неразумных детей...
Самая весёлая и самая страшная из повестей Стругацких стоят несколько поодаль от их основных сюжетов. Это «Понедельник начинается в субботу» (1964 — 1965 гг.) и «Пикник на обочине» (1972 г.) — произведения-антиподы, тем не менее во многом связанные друг с другом.
Подзаголовок «Понедельника...» — «Повесть-сказка для научных работников младшего возраста».
И главное в повести, наверное, настроение весёлой сказочности. В ней нет сюжета в общепринятом смысле этого слова: главный герой Привалов, сотрудник Научно-исследовательского института чародейства и волшебства (НИИЧАВО), путешествует по институту и рассказывает читателям о своих замечательных коллегах, о том, как погружены они в научно-магическое творчество, какие научно-волшебные загадки разгадывают, как увлекательно работать в окружении весёлых и добрых молодых магов с учёными степенями. НИИЧАВО — источник света, радости, фантастический росток будущего в настоящем.
В современности разворачивается действие и «Пикника на обочине». Земля вступила в контакт с непонятным космическим феноменом или чужой цивилизацией. Контакт обернулся настоящим кошмаром для жителей шести больших Зон на поверхности планеты. Многие погибли или стали калеками. В Зонах разбросаны предметы, назначение которых объяснить не удаётся. Кое-что представляет для людей смертельную опасность, а кое-что можно использовать в бытовых, научных или военных целях. И хотя Зоны охраняются, отчаянно смелые люди, сталкеры, наладили полукриминальный промысел и выносят оттуда опасные «игрушки», благо, стоят они баснословно дорого.
Повесть продолжает давнюю тему Стругацких (она появилась ещё в «Извне»): безразлична ли Вселенная к человечеству? «Пикник на обочине» даёт некоторую надежду: если возможен хотя бы такой странный и опасный диалог между человеком и Вселенной, то, вполне вероятно, в будущем люди смогут получить от неё ответы на вечные вопросы. Но на какие? Что именно спросить, чего пожелать?
«Полномочный представитель» человечества в продолжающемся странном диалоге со Вселенной — сталкер Рэдрик Шухарт, один из миллиардов таких же Шухартов: не интеллектуал, но и не дурак, не добряк, но и не злодей. Он отправляется в Зону за Золотым шаром — предметом, который исполняет сокровенные желания людей. И подходя к «машине желаний», сталкер припоминает всю свою жизнь и видит в ней «рыла, рыла, рыла... зелёненькие... бутылки...» Он вспоминает очень мало счастливых моментов и бесконечно много зла, ненависти, беспрерывное тупое зарабатывание денег. Шухарт — и в его лице всё человечество — не знает, что и как ему попросить. Душа его кричит и молится о счастье для всех.
Добро, радость и любовь, которые буквально расцветают в весёлой сказке «Понедельник...», крайне редко посещают Рэдрика Шухарта и его современников, вполне реальных людей. Они присутствуют в жизни как тонкая прослойка между жирными напластованиями грязи и мерзости. И лучшее, чем располагает человек, — надежда, что когда-нибудь всё изменится, и «не одна жизнь и не две жизни, не одна судьба и не две судьбы — каждый винтик этого смрадного мира».
А.Н.Стругацкий с внуком Иваном
«Улитка на склоне», пожалуй, самое загадочное произведение Стругацких. Роман состоит из двух вполне самостоятельных повестей. Их главы чередуются, как сцепленные пальцы правой и левой рук. Одна повесть — о загадочном Лесе, где оказался биолог Кандид, другая — об Управлении по делам Леса. Оно одновременно изучает Лес, использует его, охраняет, искореняет, утилизирует и т.д. В недрах Управления действует другой главный герой — филолог Перец. Образы Леса и Управления столь многозначны, что разные критики и прочие толкователи видели в них то символы социалистического (Лес) и капиталистического (Управление) общества, то народ и землю СССР, ставшие жертвой колоссального исторического эксперимента, поставленного коммунистической партией, то будущее, которое пошло непредсказуемыми путями (Лес), и настоящее (Управление). Существуют и другие мнения. Например, Управление представляется бюрократизированной и одновременно хаотической моделью человеческой цивилизации, а Лес — Вселенной. Пребывая на отчаянно маленьком «освоенном» пятачке, Управление пытается как-то перестроить Лес, но никто не знает, какой план перестройки правильный, никто не может твердо определить, что именно нужно людям от Леса, помимо простейших материальных благ. И здесь звучат те же вопросы, что и в «Пикнике на обочине»: кто мы и куда нам двигаться? Чего желать? По большому счёту — каким должно быть направление прогресса? Даже умный и незлой интеллигент Перец не знает, что делать дальше, когда он волей случая оказался в кресле директора Управления.
Кандид сталкивается в Лесу с жестокими и могущественными «славными подругами», «жрицами партеногенеза».
Они — Хозяйки Леса, и вся Вселенная для них лишь огромный полигон, где деревни с живыми людьми могут оказаться исторической ошибкой, которую нужно исправлять «одержанием» («чисткой» и уничтожением). Они уверены в своей правоте, их путь — прямая линия, пусть и проведённая через трупы. Кандид приходит к выводу, что такой прогресс не для него. Он не желает становиться на сторону исторических закономерностей, перемалывающих людей, как жернова — камешки. «Здесь не голова выбирает, — размышляет Кандид. — Здесь выбирает сердце. Закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали. Но я-то не вне морали!»
«Улитка на склоне» ставит по существу те же проблемы, что и «Полдень. XXII век». Но «Улитка...» — произведение гораздо более сложное, изощрённое. Понятно, как и куда не надо двигаться. А вот как надо? Как из полночи XX столетия родиться полудню XXII века? Возникает ощущение тупика. Как будто происходит движение по карте, на которой довольно чётко обозначена цель, но вместо дороги к ней — полное бездорожье.
Чувство тупика усиливается в романе «Град обреченный» (1988 г.), самой крупной из поздних работ Стругацких. В загадочном Городе, где собраны представители разных народов и приверженцы разных убеждений, проводится эксперимент. На протяжении нескольких человеческих жизней тут сменяется несколько способов общественного устройства, ни один из которых не решает всех проблем и не делает людей счастливыми. Быть может, нет пути к светлому полудню? Быть может, всё бессмысленно? Или история идёт кругами, или растёт из неё постепенно, столетие за столетием, колоссальный храм человеческой культуры, и в нём-то как раз заключён весь смысл существования?..
То, что было ясным и простым у ранних Стругацких, стало загадочным и сложным в их позднем творчестве. Там, где был ответ, — появился вопрос, там, где был вопрос, — выросло десять новых вопросов.
У Бориса Натановича берут интерью дома
В 1984 г. группа советских старшеклассников отправилась в Чехословакию, где их должны были принимать «по обмену» в одном училище. Хозяева знали всего несколько слов по-русски, но желали продемонстрировать радушие, начав беседу с чего-нибудь прочно связанного со страной, откуда приехали гости. Спутник? Москва? Октябрь? Один из чешских юношей вышел вперёд, показал книгу и чётко произнёс:
— Стругацкие.
Братьев Стругацких печатали по всему миру. Десятки раз издавали в ФРГ и США. Что говорить о популярности самого известного тандема в мировой фантастике у себя дома? Их книги буквально исчезали из библиотек, по рукам ходили многочисленные фото- и ксерокопии как запрещённых, так и уже неоднократно изданных повестей: сравнительно небольшой тираж очередной книги был как капля в море. В 70-х гг. в Москве и Ленинграде даже возник своего рода бизнес: счастливые обладатели какого-нибудь малотиражного журнала, где была напечатана повесть Стругацких, копировали «золотые страницы», переплетали их и распродавали.
Источник: http://www.sf.mksat.net/abs/encycly/abs_edd.htm