Это цитата сообщения Наблюдатель_сущего Оригинальное сообщение
Лев Николаевич Гумилёв Этногенез и биосфера Земли (3)
Жизнь этноса
[200x305] (Выдержки из книги)
Максимальная жизнь любого этноса 1200 - 1500 лет.
Мы знаем, что инерция пассионарного толчка теряется за 1200 лет при любом, даже самом благоприятном варианте, но лишь счастливые этносы доживают до естественного конца.
В истории мы наблюдаем постоянные обрывы этногенезов в самых разных возрастах. Однако и тут есть статистическая закономерность.
Этнос, находящийся в первых фазах этногенеза, практически неистребим и непокорим, так как для покорения его нужны такие затраты, которые не окупит любой успех. Но этнос, меняющий фазу развития, легкоуязвим и может стать жертвой соседа, если тот достаточно пассионарен. Поэтому обратим внимание на фазовые переходы кривой пассионарного напряжения этноса, тем более что они всегда бывают плавными, с размытыми границами. У этих переходов тоже есть свои императивы.
Переход из стабильного состояния к подъему ознаменован императивом: «Надо исправить мир, ибо он плох». Последнее всегда более или менее обоснованно, но риск велик. Новорожденный этнос, еще не набравший сил, может разбиться о сильное сопротивление соседей, не желающих, чтобы их исправляли.
Важно отметить вторую опасность для этноса, возникающую при переходе от фазы подъема в акматическую фазу. В данный период соподчиненность элементов структуры нарушается, каждый хочет «быть самим собой» и ради этого ломает созданную организацию, принося интересы этноса в жертву своим собственным. Как правило, при этом обильно льется кровь, но культура не страдает, а скорее процветает.
Яркий пример этого варианта – распадение Арабского халифата в Х в. на эмираты.
Гораздо опаснее для этноса третий переход – из акматической в фазу надлома. Тут возникает императив: «Мы устали от великих», на основании чего гибнут не только излишние, но и нужные пассионарии, а подчас даже безобидные оригиналы.
Афиняне в эпоху спада пассионарного напряжения в этносе расправились с Сократом и Алкивиадом. Гибель Сократа покрыла их позором в веках, чем они могли пренебречь, но двукратное изгнание Алкивиада обеспечило поражение в Пелопоннесской войне с вытекающими отсюда неприятностями. Печальные примеры не исправили афинский демос. После того как он «избавился» от Платона и Аристотеля, а также ряда других активных сограждан, которых лишали имущества путем голосования – предписывали купцу, снабжавшему Афины скифским хлебом, оплатить театральное представление или соорудить трирему, – Афины потеряли независимость. Александр Македонский пощадил прекрасный город, но последующие завоеватели – римляне поступили с афинянами по обычаям своего времени: часть убили, а некоторых даже продали в рабство.
Но и римлянам было несладко. Эпоха гражданских войн, длившаяся без перерыва более 100 лет, обескровила народ и сенат.
И только переход к инерционной фазе, ознаменовавшейся деятельностью Августа и его сторонников, принес некоторое успокоение. Однако цена его была велика: восторжествовавший императив «Будь таким, как я» не оставил камня на камне от традиционной «римской свободы».
Пассионарное оскудение
В то время, когда «Восток» бывшей империи кипел, «Запад» неуклонно остывал. В начале V в. граница по Рейну и Дунаю была прорвана. В 402 г. вестготы ворвались в Италию, но были разбиты при Вероне. В 405 г. полчища свевов, бургундов, вандалов и алан вторглись в Италию, но потерпели при Флоренции поражение в 406 г. и сдались. Им показали дорогу в Галлию, где франки и алеманны уже захватили берега Рейна. Они разбили вандалов, но спасли себя, а не Галлию, которая была опустошена. Галлы не защищались, а только молились: кто бы мог представить, что это потомки героических кельтов?! То же самое произошло в Испании: где решили поселиться свевы – в Галисии, аланы – в Лузитании и вандалы – в Бетике, которая с тех пор стала называться Андалусия. В 410 г. готы взяли Рим, ограбили его, пощадив только церкви, и в 412 г. заняли южную Галлию, в 419 г. выгнали вандалов из Испании в Африку и получили за это в подарок Аквитанию. Бургунды поселились по левому берегу Роны, а алеманны – по левому берегу Рейна. В 430–439 гг. вандалы, выгнанные из Испании готами, овладели Африкой, где их поддержали мавры и нумидийцы, а в 455 г. взяли Рим и подвергли его бессмысленному уничтожению. В 449 г. англы, саксы и юты вступили в Британию, откуда римляне вывели легионы. Британские кельты оказались ненамного лучше галльских и дали себя перебить.
В 476 г. герулы, находясь на римской службе, взяли власть в свои руки и упразднили Западную империю. Через десять лет был уничтожен последний островок цивилизации – Суассон, который захватили дикие франки. Последний героический римлянин – Сиагрий погиб в неравной борьбе.
В 489 г. остготы покинули берега Дуная и озера Балатон, передвинулись в Италию и в 493 г. разбили тех германцев, которые ее защищали. Все эти германцы подверглись действию пассионарного толчка I в. и, следовательно, находились в фазе подъема.
И ведь что примечательно: в Западной и Восточной империях был один социальный строй, одна религия, у них был один противник – варвары, нажимавшие на ту и другую с равной силой. Но Восток отбился, а Запад пал, ибо находился в фазе обскурации. Вот что дало обновление этноса, достигнутое силами, которые появились у популяции вследствие пассионарного толчка. И вот почему Рим защищали выходцы с Востока: вандал Стилихон и полугерманец Аэций. Люди этого склада неизвестны на Западе, а на Востоке они прославлены; от Велизария до Алексея Мурзуфла и Иоанна Кантакузина.
Эта краткая памятка необходима для того, чтобы уяснить, как страшна потеря пассионарности, без которой невозможно даже успешно защищаться. Ведь варваров было очень мало, например вандалов – всего 80 тыс., из них воинов – 16 тыс. А Рим они испепелили!
Испания невозбранно владела колониями в Южной Америке и Мексике, пока она казалась колонистам непобедимой. Но когда Наполеон арестовал в 1808 г. королевскую семью в Байонне, посадил на престол в Мадриде своего брата Жозефа и начал войну против испанцев, защищавших традиции и независимость своего отечества, колонии отложились. С 1810-го по 1821–1822 гг. Испания пыталась усмирить повстанцев, но безуспешно. Поддерживали колониальный режим только некоторые индейские племена, да и то лишь потому, что ненавидели восставших креолов больше, чем далеких испанцев.
Консерваторы опирались на духовенство и армию; это были главным образом креолы, потомки испанцев. Умеренные либералы – креолы хотели либеральной парламентской республики с сохранением своих поместий; крайние либералы – метисы были врагами церкви и армии; индейцы хотели, чтобы белые ушли и оставили их в покое. Гражданские войны и перевороты продолжались до 1920 г. и закончились победой метисов, воспринявших социальные институты индейцев – касикизм. Индейцы как этнос не могли победить, потому что не представляли целостности. По сути дела каждое племя было отдельным этносом. Поэтому индейские пассионарии, например Хуарес, по рождению и воспитанию сапотек, получив образование, примкнул к метисам – крайним либералам и одержал победу над французскими регулярными войсками.
Пассионарный «перегрев» обычно уносит в небытие многие ценные памятники искусства и элементы культуры. Мексика – не исключение. Роскошные храмы с прекрасными скульптурами погибли во время пронунсиаменто, проходивших с жестокостью, перещеголявшей европейское Средневековье. Метисы были врагами всего европейского, в том числе католицизма.
Пассионарный надлом
На примере Византии видим, что избыток пассионарного напряжения этнической системы далеко не всегда бывает ей полезен, но исчезновение пассионарности еще более губительно. В VII в. выяснилось, что попытка восстановления Римской империи не удалась. Юстиниан переоценил силы своего народа и недооценил силы восточного врага.
Однако война 604–628 гг. была выиграна Византией при крайнем напряжении сил и благодаря помощи тюркютов, опиравшихся на Хазарию.
В этой войне надорвались и Византия, и Иран, поэтому выступление нового этноса – арабо-мусульманского, сложившегося из реликтовых племен Аравийского полуострова, оказалось трагичным и для персов, и для греков. Ирак был завоеван целиком и ограблен дочиста. Византия потеряла Сирию, Египет, Карфаген, равнинную Киликию, и лишь в 718 г. арабы были разбиты у стен Константинополя, после чего война, происходившая на территории Малой Азии, превратилась в серию грабительских набегов и контрнабегов.
Однако силы Византии были столь велики, что после потери тех земель, население коих хотело отложиться, константинопольское правительство подчинило славянские племена на Балканском полуострове (689 г.) и отразило арабов от стен столицы в 718 г. Инициативу войны с мусульманами приняли на себя воинственные исавры, но они тоже весьма отличались от греков. Этнокультурные различия, слабо ощутимые при низком Уровне пассионарности, обострились в VIII в., когда византийский этнос вступил в жестокую фазу надлома, выразившуюся в иконоборчестве императоров исаврийской династии.
Эта пора была, пожалуй, более противоестественной, нежели предшествовавшая ей акмеатическая фаза, когда возросшая пассионарность всего региона разорвала золотой обруч границ Империи и отбросила Сирию, Египет, Африку и Армению в руки омейядских халифов, а Италию – под пяту лангобардских королей.
В начальные фазы в этносе всегда присутствуют и преобладают численно гармоничные особи, у которых пассионарность и инстинкт уравновешены. Это люди серьезные. Когда в их среде начинают безобразничать субпассионарии, они заводят губную избу (где губят людей), организуют высылку негодных им людей в колонии и т. п. Этим они консервируют этнический стереотип поведения и традицию, основу сигнальной наследственности людей.
С пассионариями сложнее: они нужны и могут себя защитить. Поэтому им предоставляется право убивать друг друга, чем они широко пользуются. Но само наличие пассионариев в системе делает ее пластичной и способной к сопротивлению внешним воздействиям, ибо пассионарии умеют находить выход из самых сложных ситуаций. И когда между этими типами членов этноса устанавливается некое оптимальное соотношение – система почти неодолима. Но как только при смене фаз это соотношение нарушается, система становится восприимчивой к ударам извне. Тогда этнос легко может погибнуть от смещения.
Череда расцветов
Рассматривая последующую историю западноевропейского или романо-германского суперэтноса, нетрудно заметить, что в нем лидерствуют попеременно разные этносы, уступая место друг другу.
Первое место после развала Каролингской империи заняли немцы. Их короли Генрих Птицелов и Оттон Великий остановили венгерские набеги, чем обеспечили экономический рост Германии по обе стороны Рейна. Границами их домена были Эльба и Рона, а в Италии они унаследовали железную корону лангобардов. Отгон II попытался отвоевать у византийцев южную Италию, но неудачно, а потом его инициативу перехватили французские нормандцы. Но и они стали жертвой немцев в 1194 г.
В XIV и XV вв. итальянцы были ведущим этносом католической Европы. Нажившиеся на крестовых походах, ограблении Византии, торговле с Востоком и ростовщичестве, они одновременно поставляли всем королям Европы юристов, дипломатов, богословов, поэтов, художников, строителей и мореплавателей. Данте писал: «Гордись, Фьоренца, долей величавой, ты над землей и морем бьешь крылом, и самый Ад твоей наполнен славой…» С флорентийцами успешно соперничали не менее ловкие и бессовестные венецианцы, продажные римляне, лукавые болонцы, лицемерные сиенцы, головорезы-калабрийцы, но право на первое место по дороге в Ад, согласно тому же Данте, принадлежало генуэзцам, которые пролезли ради своих торговых дел не только в Золотую Орду, но даже на Русь;
Во время расцвета городских республик Италии прочие страны Европы переживали тяжелые времена.
Англия и Франция вцепились друг другу в горло, причем англичан поддерживали гасконцы, а французов – шотландцы. Эта война длилась более ста лет, связала силы обеих стран и крайне их обескровила. И даже после того как англичане покинули «Прекрасную Францию» (за исключением Кале), они перенесли острие своих неуемных страстей друг на друга и начали войну Алой и Белой розы.
И тогда поднялись дотоле малые страны: чешские гуситы и швейцарские горцы залили кровью Германию, Австрию и Бургундию. Короче говоря, почти все силы Западной Европы были замкнуты на себя и взаимоуничтожались. Пассионарный надлом сделал «Христианский мир» бессильным, что весьма благотворно повлияло на усиление Турции и России, т. е. стран, начавших свое восхождение в XIV в., следовательно, по сравнению с Западной Европой – молодых.
В конце XV в. произошли объединение Кастилии с Арагоном, завоевание испанцами Гранады и открытие Америки (1492 г.) и Индии (1498 г.). Силы испанских и португальских пассионариев нашли себе применение, и пассионарное напряжение на Пиренейском полуострове снизилось до оптимума. Это дало огромные преимущества Габсбургам, унаследовавшим испанскую корону. Весь XVI век испанская пехота шла от победы к победе, испанское золото решало сложнейшие вопросы дипломатии, а испанский флот господствовал на морях. Блеск победы над турками при Лепанто (1571 г.) скрасил горечь проигрыша войны, тем более, что расплачивалась за поражения Венеция. Но гибель Непобедимой Армады (1585) и отпадение Голландии (1581) показали, что силы Испании не растут, а убывают. В XVII в. Испания терпит поражение за поражением. В ней не хватает людей ни для пополнения армии и флота, ни для нужд промышленности, ни для защиты американских владений от английских и французских корсаров. И не то чтобы в Испании наступила депопуляция, а просто испанцы стали хуже сражаться и меньше работать. В 1648 г. по Вестфальскому миру испанцы смирились с утратой гегемонии в Европе, перешедшей к Франции и на морях доставшейся Голландии. Но господство голландцев было непродолжительным, так как выступила Англия. И тогда началась ее новая, Столетняя война с Францией, закончившаяся битвой (1815) при Ватерлоо, после которой пальма первенства в Западной Европе перешла к Англии.
Эту фазу этнического развития прошли все этносы, известные науке, за исключением погибших в предыдущих фазах. В Европе эта фаза совпала с эпохой Реформации, великих открытий, Возрождения и Контрреформации. В Риме это было время завоеваний Мария, Суллы Помпея и Цезаря, а также гражданских войн. В Византии аналогичный творческий и тяжелый период – победы исаврийской династии и иконоборчество. В Арабском халифате этот возраст оказался роковым: Халифат распался, отделились Испания и Магриб, Мавераннахр (Средняя Азия) и Хорасан, появились псевдомусульмане: карматы, суфии и вторичные шииты – Буиды; отпал Египет, вокруг Багдада сражались за реальную власть негры-зинджи, скуластые турки и отчаянные дейлемиты.
К началу XVI и в XVII в. процент пассионариев в Европе снизился, а процент субпассионариев возрос за счет истребления консервативной части населения – гармонических персон, наиболее трудолюбивых и законопослушных. Система суперэтноса потеряла устойчивость, ибо отдельные пассионарии легко могли навербовать себе бродяг-солдат из числа субпассионариев. Это они и делали – то как проповедники: Лютер, Кальвин, Савонарола, Иоанн Лейденский;
Если раньше подобные попытки наталкивались на немедленное сопротивление других пассионариев, то когда их стало меньше, у каждого появился большой ареал, а следовательно, и возможность набрать инерцию. Поэтому столкновения эпохи Реформации и Контрреформации приобрели большой размах и стоили еще больших жертв. Единая система раскололась
Раскол этнического поля
В конце Тридцатилетней войны (1618–1648) пришла усталость. Однако она не повлекла за собой объединения. За полтора века и протестанты, и католики отработали разные стереотипы поведения, совместить которые можно было лишь на основе терпимости. Последняя была провозглашена как принцип, но проводилась крайне непоследовательно. Только в XVIII в. были забыты старые счеты, и Европа опять обрела целостность, которая называлась не «Христианский», а «Цивилизованный мир». Но и это равновесие было достигнуто ценой снижения пассионарного напряжения суперэтноса, что прошло для самой Европы относительно безболезненно: пассионариев и субпассионариев (прежде всего бродяг-солдат) сплавили в заокеанские колонии.
Последствия раскола единого поля европейского суперэтноса, который проявился в религиозной войне протестантов с католиками. При колонизации Америки было замечено, что испанцы и французы относительно легко вступали в контакты с индейскими племенами, тогда как англосаксы не умели наладить отношений и организовали охоту за скальпами, выдавая премии за убитого индейца.
Обособление наций – естественный продукт этногенеза, но расхождение стереотипов поведения – неизбежное его следствие. Эти расхождения и определили разное отношение европейских колонистов к индейцам.
Испанцы видели в касиках племен местных дворян и при крещении давали им титул «дон». Вследствие этого в Мексике и Перу значительная часть индейцев ассимилировалась, французы в Канаде увлеклись индейским образом жизни и в XIX в. превратились в подобие индейского племени. Во время восстания Луи Риля метисы и индейцы действовали заодно. Англосаксы загнали индейцев в резервации, за исключением тех, кто согласился на американский образ жизни.
Великорусы смешались с татарами и бурятами, в значительной степени воспринявшими русскую культуру, сами легко растворялись среди якутов, но угорские народы хранят свою самобытность, несмотря на долгое, тесное и дружественное общение со славянами. Зато с индейцами на Аляске и в Калифорнии русские не поладили и не могли там закрепиться, несмотря на поддержку алеутов и эскимосов. И не случайно, что во время Тридцатилетней войны Россия поддержала Протестантскую унию против Католической лиги, принимала на службу протестантов-немцев и торговала с Голландией. А ведь католичество по догматике и обряду куда ближе православию, нежели лютеранство. Очевидно, этнический момент преобладал над идейным и здесь.
Надлом и его значение
Из всего сказанного вытекает, что фазы этногенеза различаются лишь степенью разнообразия, определяемой уровнем пассионарного напряжения. Субпассионарии, характерные для гомеостаза, есть всегда, но при появлении пассионариев в нескольких поколениях он и теряют свое исключительное значение в сложившейся системе; их просто не замечают. При подъеме вырастает роль гармоничных людей, исправно несущих свои обязанности. И они не исчезают в акматической фазе, когда при пассионарном «перегреве» гибнут одна за другой самые пассионарные особи.
В период надлома вырастает значение субпассионариев, формирующих кадры исполнителей во время гражданской войны. Затем, в инерционной фазе, снова увеличивается значение гармоничных особей, зато оно резко убывает в фазе обскурации, когда наряду с тихими субпассионариями, унаследованными этносом от своих субстратов, появляются буйные бродяги-солдаты – продукт отхода инерционной фазы. Эти ловко расправляются с гармоничными особями и упрощают систему. Тогда они гибнут сами, а вслед за крушением этноса забывается его неповторимая культура и наступает гомеостаз. Эта этносоциальная закономерность прослеживается и на этногеографическом материале. Характеристики всех фаз совпадают.
Но зато страны, захватываемые пассионариями, страдают очень сильно. Жертвами завоеваний, как правило, становятся те этносы, в которых уровень пассионарного напряжения низок, что мешает им организовать эффективную оборону. Поэтому они сами и богатства их стран, в том числе произведения природы, становятся добычей победителей.
Достаточно вспомнить «золотые флоты» испанцев, перевозившие золото из Мексики и Перу, или серебряные рудники в Потоси (Боливия), ставшие могилой несчетного числа индейцев. А португальские плантации в Бразилии могут сравниться только с голландскими колониями на Яве, других Зондских островах. Погибли тысячи малайцев и африканских рабов, для того чтобы превратить роскошные рощи на холмах Португалии и луга Нидерландов в поместья негоциантов и вельмож, которые ради блеска не боялись риска и не жалели ни других, ни себя самих. Меховые компании Канады почти полностью истребили бобров, ныне спасаемых только в заповедниках, а в Восточной Африке охотники на слонов истребляли целые стада ради того, чтобы вырученные за их бивни деньги проиграть на лондонской бирже. И в древности было то же. В Китае был истреблен носорог, в Хотане обобраны наземные месторождения нефрита. Но довольно примеров; посмотрим на дело с другой стороны.
Какую бы свирепость ни проявляли пассионарные завоеватели, природу портили они ограниченно. Брали они то, что лежало на поверхности, то, за что надо было драться, но не нужно было трудиться. Поэтому после их победоносных походов оставались восстановимые биоценозы и сильно потрепанные, но не истребленные племена индейцев, негров, полинезийцев и папуасов. А ведь при этом захватчики ежеминутно рисковали жизнью.
Итак, в ходе надлома уровень пассионарности этнических популяций в значительной мере снижался искусственно, причем никому не приходило в голову, что этими мероприятиями снижается мощь государства.
Фаза инерции
«Золотая осень» цивилизации
После пережитых потрясений люди хотят не успеха, а покоя. Они уже научились понимать, что индивидуальности, желающие проявиться во всей оригинальности, представляют для соседей наибольшую опасность. Однако избежать ее можно, если сменить общественный императив. Достаточно лишь измыслить или вообразить идеального носителя наилучшего стереотипа поведения, пусть даже никогда не существовавшего, и потребовать от всех, чтобы они ему подражали.
В Древнем Мире на этой основе был создан культ царя как бога. Начало этому мировосприятию положил еще Александр Македонский, которому египетские жрецы объяснили, что он сын бога Амона, которого эллины отождествляли с Зевсом. Александру это понравилось, но его полководцы категорически отказались принять такую версию, как оскорбительную для родителей Александра: Филиппа и Олимпиады.
Однако идея заглохла только на время. Она возродилась при преемниках диадохов и особенно в Риме после Августа. Правители стали требовать для себя тех почестей, которые полагалось воздавать богам. Это значило, что образ правителя, даже не его индивидуальные качества, а те, которые связаны с должностью, – обожествлялись. Тем самым они становились образцом для подражания, обязательным для всех подданных.
Римляне великолепно понимали, что на престол всходили негодяи, убийцы, лгуны, которые, как люди, заслуживали только удара кинжалом в живот, но принцип «божественности цезаря» они ставили обязательным условием благопристойности и лояльности к порядку. А память о кровавых веках надлома была столь ужасна, что любая гарантия порядка казалась желанной.
В Новое время – XVII–XIX вв. – аналогичный принцип нашел воплощение в образе «джентльмена», честного и воспитанного человека, которому полагалось подражать по мере сил. Уклонение от подражания осуждалось даже не законом, а общественным мнением. Этого давления было достаточно.
На Востоке часто предлагалось следовать примеру какого-либо почитаемого героя древности. От этого дело не менялось. Короче говоря, преследовались все проявления самобытности во имя посредственности, которая становилась идеалом.
В монолитных этносах идет усложнение социальных систем, укрупнение в королевства, выброс излишних пассионариев в крестовые походы или в соседние страны (Столетняя война). А в зонах этнических контактов появляются и богатеют «торгаши». В акматической фазе, а еще больше в фазе надлома они живут за счет раздоров, пользуясь покровительством правителей.
Но постепенно «торгаши» набирают силу и производят второй переход – к инерционной фазе, наиболее для них удобной. Эта фаза им так нравится, что для нее выдумали почетное название – «цивилизация» – состояние, по их мнению, бесконечное.
Как мы уже знаем, любое изменение агрегатного состояния среды требует большой затраты энергии, в нашем случае – пассионарности. Как всякая энергия, пассионарность действует при разности потенциалов. Эта разность может возникнуть либо за счет пассионарного толчка, явления природного, либо за счет тесного межэтнического контакта, где пассионарность одного этноса превышает пассионарность другого.
Фаза обскурации
«Сумерки» этноса
Отличительной чертой «цивилизации» является сокращение активного элемента и полное довольство эмоционально пассивного и трудолюбивого населения. Однако нельзя опускать третий вариант – наличие людей и нетворческих, и нетрудолюбивых, эмоционально и умственно неполноценных, но обладающих повышенными требованиями к жизни. В героические эпохи роста и самопроявлений эти особи имеют мало шансов выжить. Они плохие солдаты, никакие рабочие, а путь преступности в строгие времена быстро приводил на эшафот. Но в мягкое время цивилизации при общем материальном изобилии для всех есть лишний кусок хлеба и женщина. «Жизнелюбы» (да простится автору неологизм) начинают размножаться без ограничений и, поскольку они являются особями нового склада, создают свой императив: «Будь таким, как мы», т. е. не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы съесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. В искусстве идет снижение стиля, в науке оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общественной жизни узаконивается коррупция, в армии солдаты держат в покорности офицеров и полководцев, угрожая им мятежами. Все продажно, никому нельзя верить, ни на кого нельзя положиться, и для того чтобы властвовать, правитель должен применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и убивать своих соратников.
Здесь господствуют, как и в предшествовавших стадиях, группы, только принцип отбора иной, негативный. Ценятся не способности, а их отсутствие, не образование, а невежество, не стойкость в мнениях, а беспринципность. Далеко не каждый обыватель способен удовлетворить этим требованиям, и поэтому большинство народа оказывается, с точки зрения нового императива, неполноценным и, следовательно, неравноправным. Но тут приходит возмездие: жизнелюбы умеют только паразитировать на жирном теле объевшегося за время «цивилизации» народа. Сами они не могут ни создать, ни сохранить. Они разъедают тело народа, как клетки раковой опухоли организм человека, но, победив, т. е. умертвив соперника, они гибнут сами.