.                                                       Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла

                                                            ненавидимый прокуратором  город.        

                                                                                                                            М.А. Булгаков

     Конечно, не со Средиземного и  не то, чтобы тьма, но теплое дыхание далекого лесного пожара 30- го числа весеннего месяца квитня проникло в столичный город, оседая на дорогах, домах, птицах, людях незримыми и невесомыми частицами гари деревьев, десятилетьями вбиравших в себя радиацию из земли, воздуха, вод затаившейся сталкерской пущи.

    Город спал, суетился, торговал, праздновал, мыл окна,  готовил и поглощал  обеды, пульсировал нетерпением, страхом, надеждой, ненавистью накануне единственной ночи в году, когда густая, сочащаяся ядовитым дымком, сила может безнаказанно отправлять свои службы, причащаясь  темных таинств из бездонных бокалов великого магистра.

     Все, решительно все было готово к торжеству. Зал-площадка определен между двумя соборами, чтобы накал вакханалии был виднее и больнее ранил вечного противника могущественного хозяина праздника, но поближе к заброшенному чумному кладбищу, дабы местные приглашенные не изнуряли себя долгой дорогой. Впрочем, о гостях лучше ничего, чем хорошо...

     Все ритуалы были исполнены, все традиции соблюдены. Таинственный иностранный консультант уже не раз посетил столицу и оценил ее жителей. Заботливая свита тщательно исполнила все изощренные пассажи бальной прелюдии. Упитанный Бегемот под ношей  хлопот и приготовлений   бесконечно починял все тот же неисправный армейский примусс, забавляя почтенную публику то жуткими сказками про ненасытного многоглавого дракона-агрессора, то фокусами с картами-паспортами, из'ятымими по традиции у "кого попало" и возвращенными по тому же точному адресу, то немыслимой для животного такой комплекци пластичностью в кульбитах и прогибах с одновременным украшением себя к празднику если не золочением усов, то хотя бы  пикантной бирочкой "Фенхель" или " Циничный гайдамак". Чтобы понравиться хозяину  щедро сорил фразочками, вытворяя все новые подвиги и низости.  Брыжжущий кипятком пафоса и деятельности Коровьев-Фагот бликовал окулярами, потрясал кулачками, щеголял трехдневной щетиною , исчезал в никуда, чтобы материализоваться ниоткуда, демонстрировал чудеса маги, растворяя в пятом измерении  заводы, земли крепостные стены и все-все , до чего могли дотянуться длинные бесконечно чувствительные щупы его нервной натуры. Мрачный Азазелло уже выпустил из  запертой шкатулки-глобуса беспощадную узницу с разящей косой, направив ее полет к далеким, чужим и ненавистным для него домам, а примеиив образ  Абадонны легко назвал тех, кто будет назначен помехой будущего процветания и счастья.

     Вновь пробудилась к жизни и заговорила из небытия витиеватым языком судебных действ голова многострадального Берлиоза, утратившая тело на мистической цифре 2000, да и  не было недостатка в говорящих головах. Вновь метался по городу с неугасимой свечой пламенных призывов беспокойный Мустафа Бездомный , снедаемый стремлением то ли поймать, то ли покарать. Вновь и вновь щелкал кнутом добрый человек Марк-Арсен  Крысобой ,  преданно добывая нужные признания и повиновение игемону. И первосвященник Каифа  снова благословил пытки и казни. И в который  уже раз были освобождены, прощены и возвеличены варраваны. И распятие тоже состоялось 26 числа того же весеннего месяца. Было ли оно спектаклем или  настоящим кровавым жертвоприношением повелителю тьмы.?  Независимо от ответа актеры и зрители заявили о готовности исполнять свои роли.

     Воскресив старый обычай неведомые силы пытались унести в небытие книги погубленного Мастера, а труженники Массолита носили все те же будничные вчерашние лица: а чего такого? пустяки, дело житейское.

И суетная Аннушка изловчилась-таки разлить подсолнечное масло 28-го числа осеннего месяца листопада, щедро опрокинув на  широкую столичную улицу цистерну густого пахучего продукта, чем бесконечно удлиннила путь и увеличила скорость до столкновения с реальностью и вовлекла в веселые " ковзанья" всех, оказавшихся поблизости. И толпы оголенных людей стекались по улицам к волшебным закромам, соблазненые посулами лукавых торговцев и предвкушением  даровых обновок 31-го числа летнего месяца серпеня.

Все,  все было испоненно безукоризненно: послания из "другой" Ялты, безудержное, бесконечное хоровое пение, купание в крови обнаженных чаровниц и глумливых  ведьмаков,  бесследные исчезновения, превращения благопристойных граждан в вурдалаков, мистисческие метаморфозы валюты, неуловимые для милиции хулиганы. Даже сон Никанора Ивановича Босого был материализован весьма натуралистично, правда, без цитат из классиков, но родные и близкие совершенно добровольно сдавали обременительные денежные знаки в обмен на жизнь и свободу их незадачливых обладателей, даже недоумение профессоров от наплыва посетителей с неведомыми науке расстройствами и мрии киевских дядюшек о московских квартирах вписались в картину бурной предбальной суматохи. Случилось все, кроме самого бала.

    То ли порыв ветра из колдовского опасного леса сбил с курса ведьм и чародеев, уже подлетавших к назначенному месту, то ли мессир остался недоволен вплетенными в его портрет крестом и полумесяйцем, пентаграммой и звездой Давида. А может, не смотря на все старания, так и не отыскалась та единственная, пусть не безгрешная, но любящая, благородная, бескорыстная, готовая заплатить единственным шансом на счастье за случайно поданную чужому человеку надежду? Неужели  в толпах гелл, тофан, настасий,  заверюх, ад, черноволиц не сохранилось и капли  крови той,  которая была дочерью великого князя ,отдала свою судьбу  французскому королю и была причислена к святым  в чужом рационально  лицедействующем мире?  Может ли быть, чтобы в многолюдном городе не отыскалось  большой искренней души, готовой встать над оргией, не испачкавшись в густом липком соусе  всеобщего неистовства?   Возможно искупление без ее заступничества? Или все дальнейшее - всего лишь история "скучной" Фриды, обреченной вечно смотреть  на желто-голубой платок, которым она душила своих детей?

     Нет, конечно же нет,. Отыщутся королевы,. Засверкают и  загремят праздники. Беспечные горожане опьянеют от нарядов, бесплатного шампанского и  задорной музыки и, забыв про пылающие деревни  и гибнущих  детей ,предадутся самому безудержному веселью, ибо все написанное - вздор, все персонажи - вымысел, все совпадения - случайность.