У меня на первой работе был мужичок. Бухгалтер.

Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь — без особых примет.
Моль средних лет. Когда я его впервые увидел, подумал, фу, какой плоский, неинтересный дядька.
Пока однажды не услышал его тихий комариный смех. Он сидел перед своим монитором и хихикал.
Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой–то бухгалтерский отчёт в экселе.
И он над ним ржёт.
А ты не прост, чувак, сказал я себе тогда.
И ещё прикинул, а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами.

Короче, персонаж оказался, что надо.

У него всегда все было превосходно. Это его фишка. Понимаешь? Всегда. И все. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву.
«Превосходно». Не «нормально». Не «хорошо». И даже не «отлично». Именно — «превосходно».
Погода у него — только прекрасная. Иду как–то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое. Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги.
Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой ручьями по его ботинкам. Гляди, кричит он мне, как будто горная река, и лыбится.

Машина у него — самая лучшая. Однажды он меня подвозил.
Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде «копейка», но зад подозрительно напоминает Москвич–412.
Франкенштейн какой–то. Послушай, как двигатель работает, говорит он мне. Песня, да? Я послушал.
Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости — кашель и спорадические попукиванья.
А он не унимается: и ведь не скажешь, что девочке тридцать лет.
Узнав про возраст девочки, я попросил остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать.
Вышел на каком–то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.
Курорты у него — все как на подбор невероятные.
Я как–то поехал по его наводке в Турцию. Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала.
Я и купился. Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой–то долиной смерти.

Посреди лунного пейзажа — три колючки и один отель (так что про космический — не обманул).
До моря можно добраться только в мечтах, отель в кукуево.
Шведский стол — для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа.
Я взял у них книгу отзывов.
Там после десятка надписей на русском про «горите в аду» и «по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам», выделялась одна, размашистая, на пол–страницы: «ВОСТОРГ!!!» Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками, и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.

У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было.
Приходилось испытывать судьбу в общепите.

Я всегда брал его с собой на обед.
Какой потрясающий суп, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, а приправа, приправа, причитал он в гастрономическом полуобмороке, над тарелкой с пойлом из половой тряпки.
Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями, и так далее.
Послушаешь его, послушаешь, и глядь — и суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод.
А, главное, после обедов с ним я ни разу не отравился — видимо, организм в его присутствии выделял какие–то защитные вещества.
И это была не маска, вот что интересно.
Сто процентов — не маска. Все естественно и органично
Его вштыривало от жизни, как годовалого ребёнка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Астерикс — в котёл с волшебным зельем.
Мы в конторе прозвали его «Мистер Эндорфин».
В курилке часто можно было услышать: чего–то сегодня хреново, пойду с Эндорфином поговорю.
Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.

Его взгляд на жизнь передался многим коллегам.
И так жить гораздо приятнее)

С сайта Тепло души .

Друзья мои !:))