Однажды Максимилиану Факторовичу дали лоток с леденцами и отправили их продавать. Ему было семь.

Вполне подходящий возраст, чтобы начать работать, если ты родился в семье, где много детей и мало денег.

В восемь он стал учеником аптекаря, в девять — подмастерьем парикмахера. К четырнадцати умел делать парики и гениально запудривал румянец,

превращая его в модную чахоточную бледность.  В двадцать открыл в Рязани парикмахерскую. «Наконец-то в семье появился успешный человек», — сказал отец.

         Когда семь дней в неделю впахиваешь на заводе, а твой сын открыл парикмахерскую, может показаться, что этого ребенка ты выиграл в лотерею.

Но тут в парикмахерскую заглянули заезжие актёры из Петербурга. Ушли в большом восторге — причесанные, напудренные и каждый с баночкой крема, изобретенного парикмахером лично. 

    Через пару недель пришло письмо с гербом: Факторовича  вызывали в Петербург.

Императрица Мария Фёдоровна пожелала воспользоваться его услугами. С этого дня жизнь Факторовича стала похожа на русскую версию американской мечты.

Он стал личным парикмахером Романовых и артисток Мариинского театра. Великосветские дамы выстраивались к нему в очередь. Романовы его ценили и стерегли.

Дворец был полон женщин, а женщины — полны секретов.

 

          Часть тайн хочешь - не хочешь перепадала парикмахеру, так что без сопровождения Факторович не мог прогуляться даже по Невскому.  Через несколько лет парикмахер

реально озверел от присмотра. И придумал лучший в своей карьере грим. Наложил на лицо густой слой желтоватого крема и убедил придворного врача, что тяжело болен.

Врач выписал ему лечение в Карлсбаде. Там Факторович выбрал момент, нырнул в толпу и сбежал от сопровождающего. Его разыскивали.

        Через несколько недель добрался до Нью-Йорка.

«Имя, фамилия?» — спросил таможенник. Услышав в ответ «Максимилиан Факторович», он почесал репу и написал в карточке «Макс Фактор».

        В Америке Факторович придумал сдавать парики в аренду — и постучался с этой идеей в американскую киноиндустрию. 

    Киноиндустрия прикинула, что настоящий парик лучше соломы или, прости господи, шерсти, которую тогда надевали актерам на головы, и впустила Макса.

А год спустя Макс Фактор разработал для кино грим.  До этого лица актеров покрывали толстым слоем средств, которые потом засыхали и трескались. Так себе  удовольствие и так себе красота.

       Макс же изобрел тональный крем на основе растительных масел. У актеров появились живые лица, а бизнес Макса взлетел: все киностудии хотели его волшебный грим.

       Однажды к Факторовичу пришла Грета Гарбо. «У вас красивое лицо, — сказал Макс, — но камера и свет его портят».

     Грета ушла, обидевшись. Через пару дней Факторович прислал ей тюбик желтоватого крема. С ним ее лицо в кадре стало идеальным. С тех пор Гарбо снималась только в этом «латинском» тоне. 

 Через кинозвезд Макс дотянулся до обычных женщин.

  

  «Важнейшим из искусств…» — дальше вы знаете. Дело было в 1910-х. Красились только актрисы и безответственные девушки. Остальные щипали себя за щеки, кусали губы, немного румян — и вперед. Но косметика Макса Фактора обещала всем женщинам лицо, как для крупного плана. В магазинах появились двенадцать оттенков тонального крема, румяна, тени и помада, которая превращала

обычные губы в модные — придуманной им формы «лук Амура».

    Женщины не устояли.Чтобы покорить их окончательно, Макс придумал водостойкую тушь. Теперь и плакать можно было с полной самоотдачей, и, побледнев, красиво убегать в дождь. 

«Если ты не родился звездой — встреться с мистером Фактором, он все исправит», — говорили в Голливуде.

      К концу жизни Макс был американской легендой, продолжая оставаться сентиментальным русским евреем. Любого человека из России он одаривал флаконами со словами:

«Возьмите на память. Проверено на Мариинке». 

Если разобраться, индустрии косметики в ее современном виде всего-то сто лет. И вся она началась в рязанской парикмахерской.