- Когда я работал в Ленкоме, театр гастролировал по всей стране... Порой «истории» начинались уже в поезде. 

Как-то поехали мы на очередные гастроли. Меня пришли провожать мои друзья-акробаты братья Воронины. Они, любя меня, притащили какую-то чудодейственную мазь, избавляющую от облысения. Где-то в Тбилиси ее раздобыли. Странная масса, пахнущая чесноком. Всучили мне банку и пластиковую шапочку. Проинструктировали: втирай, дескать, на ночь в лысину, натягивай шапочку, а утром смывай. Недели через две волос попрет!.. 

Значит, поехали. Я в одном купе с нашей примой Ольгой Яковлевой, а в соседнем — неугомонная четверка: Гена Сайфулин, Валя Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев. Ребята сразу же начали «соображать». Вскоре скребутся ко мне: 

— Дед (одно из моих прозвищ), дай чего-нибудь закусить.— Да нет у меня ничего. 

— Ну что ты жмешься, вон у тебя какая-то закусь в банках. И как раз чесноком пахнет. 

— Мужики, — говорю, — это не закусь — это мазь от облысения. 

— Свистишь, дед. — И ушли, недовольные, допивать. 

Гудели до утра, спать всем мешали. Думаю: надо ребят проучить. Вижу: на крючке висит парик Ольги Михайловны. Длинный, кучерявый. Натянул парик, вылез по пояс голый и в соседнее купе стал стучать. Открыли они и спьяну глаза вытаращили. А я им этак торжественно-возмущенно: 

— Что, суки, не верили?! 

Смирнитский упал с полки и сломал руку. Мартынюк угрюмо пробормотал, обращаясь сам к себе: «Допился...» У Сайфулина начались судороги. А лысый Кашинцев воскликнул с восторгом: «Это, блин, жизнь!» — И упал лицом в подушку. 

Я удалился. А минут через 15 они опомнились и стали ломиться в наше купе. Но строгая Ольга Михайловна их не пустила. 

Весь гастрольный сезон Смирнитский ходил со сломанной рукой и смотрел на меня волком.