И как же нам не вспомнить фею подмостков, божественную Сару Бернар. Французская звезда, с триумфом промчавшись по Европе, однажды оказалась в Одессе. И только тут она поняла, как Европе далеко до Одессы — одним талантом здесь не обойтись. Одесский зритель — «особо взыскательный», как любили писать газеты, а попросту — «не подарок», о чём газеты почему-то не писали.
Не всегда артистов, даже великих, одесситы пускали в свой Городской (позже оперный академический) театр. Кроме мировой славы от артистов требовали ещё и имя, естественно, подлинно одесское. Поэтому совершенно непонятно, почему именно в Городской театр не пустили такую выдающуюся актрису, как Бернар, с таким выдающимся одесским именем, как Сара.
Зато в других театрах Одессы Сарочка имела потрясающий успех.
В Одессе Бернар дебютировала пьесой, где она играла роль нищенки. Играла превосходно. Но, очевидно, её чистый французский язык не имел чистого одесского акцента, поэтому пьеска шла вяло. Но опытная Бернар знала: в конце есть монолог, который заставлял плакать даже королевских особ. И вот финал — нищая, несчастная, она бросила в зал:
— Я уже не имею сил ходить, я умираю! Умираю с голоду!..
И вскинула над головой руки. И тут она заметила, что перед выходом на сцену забыла снять с запястья золотой браслет. И тогда из партера кто-то, видимо, не лишённый сострадания, тактично предложил:
— Сарочка, а вы продайте свой миленький браслетик — я бы тысячи полторы отстегнул.
— А я бы тысячи две дала, — уточнил уже женский голос из ложи.
— Две двести! — это уже включилась в торги галёрка.
Торг был долгий, но это была Одесса — она не подарок. Но это была Сара Бернар — не подарок вдвойне.
— Я уже пробовала продать, — бросила она в зал и трагически уронила руки. — Он фальшивый.
И упала на пол. Это её и спасло, потому что из зала хлынул девятый вал оваций, готовый всё снести, подобно урагану. 

Что ж, одесситы всегда умели ценить талант, особенно талант торговаться...   

 

Божественная Сара Бернар...

И как же нам не вспомнить фею подмостков, божественную Сару Бернар. Французская звезда, с триумфом промчавшись по Европе, однажды оказалась в Одессе. И только тут она поняла, как Европе далеко до Одессы — одним талантом здесь не обойтись. Одесский зритель — «особо взыскательный», как любили писать газеты, а попросту — «не подарок», о чём газеты почему-то не писали.
Не всегда артистов, даже великих, одесситы пускали в свой Городской (позже оперный академический) театр. Кроме мировой славы от артистов требовали ещё и имя, естественно, подлинно одесское. Поэтому совершенно непонятно, почему именно в Городской театр не пустили такую выдающуюся актрису, как Бернар, с таким выдающимся одесским именем, как Сара.
Зато в других театрах Одессы Сарочка имела потрясающий успех.
В Одессе Бернар дебютировала пьесой, где она играла роль нищенки. Играла превосходно. Но, очевидно, её чистый французский язык не имел чистого одесского акцента, поэтому пьеска шла вяло. Но опытная Бернар знала: в конце есть монолог, который заставлял плакать даже королевских особ. И вот финал — нищая, несчастная, она бросила в зал:
— Я уже не имею сил ходить, я умираю! Умираю с голоду!..
И вскинула над головой руки. И тут она заметила, что перед выходом на сцену забыла снять с запястья золотой браслет. И тогда из партера кто-то, видимо, не лишённый сострадания, тактично предложил:
— Сарочка, а вы продайте свой миленький браслетик — я бы тысячи полторы отстегнул.
— А я бы тысячи две дала, — уточнил уже женский голос из ложи.
— Две двести! — это уже включилась в торги галёрка.
Торг был долгий, но это была Одесса — она не подарок. Но это была Сара Бернар — не подарок вдвойне.
— Я уже пробовала продать, — бросила она в зал и трагически уронила руки. — Он фальшивый.
И упала на пол. Это её и спасло, потому что из зала хлынул девятый вал оваций, готовый всё снести, подобно урагану. 

Что ж, одесситы всегда умели ценить талант, особенно талант торговаться...