Диалог с Феликсом Кохрихтом

 

 …Крики во дворах:

 “Паяем-починяе-е-м! Паяем-починяе-е-м“Точить ножи, точить ножи-и и ножницы-ы!”, “Стекла вставляем, стекла вставляе-е-м!”, “Стары вешши покупаем, стары вешши покупае-е-м!”. Появился “Секонд хэнд"  Исчезли биндюжники на подводах, извозчики на бричках, тачечник тачками вокруг Привоза и у вокзала.

 Исчезли инвалидные “авто” – двухместная жестяная коробка на колесах с мотором. Иногда они умудрялись даже подбирать отважных пассажиров. Исчезли первый и двадцать третий маршруты трамвая. С Дерибасовской исчезли троллейбусы. Исчез фуникулер, появились вместо него эскалаторы, но быстро увяли. Исчезли открытые пульмановские вагоны с узорными решетками. С тротуара исчезли дорожки из квадратных синих плит итальянской    лавы и

камешки-“дикари” по их краям Даже при сильных дождях вода уходила в
почву и с тротуаров, и с булыжных мостовых. Появились выбоины на
асфальте с “миргородскими” лужами, а зимой – стекленеющие ото льда
паркетины клинкера.
Исчезли акации (правда, некоторые как реликтовые сохранились), в
обилии появился тополиный пух.
Исчезли баня Исаковича и “Морские ванны” на Десятой станции Фонтана.
Появились бассейны и джакузи.
Исчезла зельтерская, а потом и будки с газированной водой: пожалуйста,без сиропа (одна копейка), с сиропом, наконец заветное – с двойным сиропом!

 “Тебе, девочка, с каким? Малиновым, вишневым, крюшоном?” Хочется сразу со всеми.
Во дворах исчезли бочки с таинственно черневшей дождевой водой, с плавающими на ее поверхности осенними листьями. Исчезли выносимые на лето во двор кадки с олеандрами и фикусами.
Исчезли папиросы “Казбек” с вечно скачущим по коробке черным силуэтом всадника.
Исчезли французские булки, франзоли, французский суп, обращение “мадам”, пришли “мужчина!” и “женщина!”.
Почти исчезло рабоче-крестьянское происхождение. Очень много появилосьдворян, так много, что думаешь, кем владели их предки. Наверное, друг другом. По количеству на квадратный километр с дворянами могут соперничать только академики.
Исчезли на пляжах скалки (пойдем на массив или на скалки?), на скалках ковры, которые носили на море, чтобы вымыть их голубой глиной – килом.
Исчезли лежащие часами под палящим солнцем отдыхающие, “от гребенок до ног” вымазанные куяльницкой грязью, предусмотрительно принесенной с собой в поллитровых банках. А можно было купить эту грязь на пляже у разносчиков. Вместе с холодной водой из чайников, рачками, крутпосоленной пшенкой. Петушками на палочках.
Исчезли кинотеатры ХХ-летия РККА (потом “Украина”), Короленко, Ворошилова (потом “Зiрка”), летние кинотеатры. В них появились автосалоны. 

Исчезли танцплощадки в парках. Появились ночные клубы, дискотеки. На смену “Ивану Бровкину на целине” пришел “Терминатор”   

Исчез бар “Красной”, где обитала вся одесская богема, кафе “У тёти Ути”, “Чекистская минутка”, ресторан на старом морвокзале. И сам старый морвокзал. Появились респектабельные рестораны с вышколенными официантами, к которым уже не нужно обращаться с просьбой: 

“Лучше недоливайте, но не разбавляйте!”, с умопомрачительными меню, соблазнительными картами вин. Появляются, как первые ласточки, сомелье. Исчезли два слона в книжном магазине на Ришельевской, о котором говорили: “Купил в “Двух слонах”. Потом исчез и книжный магазин. 

Появились интернет-кафе. Почти исчезли школы, зато появились гимназии и лицеи. О появлении классных дам и умении делать книксен пока не слышно. Сначала исчезли районы Воднотранспортный, Сталинский, Кагановичский, вместо них появились соответственно Центральный, Жовтневый, Приморский. Очень долго держались Ленинский и Ильичевский. Но и они, наконец, исчезли, прихватив с собой за компанию и Жовтневый. Почти исчезли евреи. Но вновь появилась улица Еврейская (чтобы жизнь сладкой не показалась, как на носу майора Ковалева, рядом с ней выскочил переулок Шухевича – очевидно, для острастки), появились синагоги, еврейские газеты, еврейские школы и детские сады, мемориальные доски Хаиму-Нахману Бялику и Владимиру (Зеэву) Жаботинскому. Правда, исчезла улица Шолом-Алейхема, но вернулась “улица, улица, улица родная, Мясоедовская улица моя”. Исчезла Привозная улица. Была и исчезла. Вместо нее появились паркинг, новые корпуса Привоза. 

 Исчезли авоськи, торбы. Появились кейсы, кофры, ноутбуки. И “кравчучки”. Исчезла китобойная флотилия “Слава”. С нею исчезли “бобочки” на молниях и лиловые брюки китобоев. А потом и магазины для китобоев. 

Исчезли объявления по громкоговорителю об отходе катеров к 16-й станции через Ланжерон, Аркадию, 10-ю станцию Большого Фонтана. Исчезли путешествия по Крымско-Кавказской – до Ялты, до Сухуми и совсем далекие до Батуми. Ближе стали Анталья, Кипр, Канары, Таиланд, а то и Багамы и остров Барбадос. Как-то незаметно исчезли знаменитые капитаны, под шумок исчез весь пассажирский флот, “белые мачты на рейде”, вместо которых маячит перед глазами гостиница “Одесса” (не путать с “Одессой”, которая вновь стала “Лондонской”). Словно съежившись на ее фоне, смотрит печально Дюк.

 Все вскользь здесь упомянутое исчезло и появилось на моих глазах за полвека. А Дюк? На его памяти и не то еще исчезало. Что исчезнет и появится еще перед ним в его обреченной на века, как и сама Одесса, бронзовой жизни? 

 

============== 

 

И все же… Рискну дополнить ее мемориал исчезнувших одесских реалий и артефактов, гонимый стремлением внести в стройную и гармоничную опись лакун, составленную достойной дамой, лишь малую толику, прочувствованную особью мужского пола, увы, натурой исчезающей и сравнимой с городскими суvасшедшими, о которых – впереди… А начну я с того, о чем сегодня так тоскует моя душа. Исчезли: …бублики. Те, что варили в подвальчиках на Садовой и Екатерининской вплоть до начала 60-х годов ушедшего века. Фаст-фуд нашей юности. С маком, семитатью, а вкуснее всего – без всего. Разрезанные по окружности, намазанные маслом, с ломтиком жирной желтой брынзы и обязательно – с крепким, горячим, сладким чаем… Недавно увидел на критской улочке продавца бубликов и побежал к нему, смущая солидных греков, не спеша идущих в церковь. На глаз, даже на ощупь,  даже на запах – бублики эти похожи на наши. На вкус – да. Но не ай-яй-яй…

 …Жилкоопы, ОРСы, тэжэ. Что означает последняя аббревиатура, знает нынче лишь Валя Голубовская. Ее дочка Аня еще помнит, что такое чеки-сертификаты, а внучка Соня живет уже не при жэках, а при дэзах… …Папиросы (в дополнение к Валиному мартирологу) – по возрастанию класса: “Ракета”, “Бокс”, “Прибой”, “Норд-Север”, “Пушка”, “Дели”, “Герцеговина Флор”, не тот уже и “Беломорканал”… …ситро. …мужские сатиновые плавки, завязывавшиеся на боку белыми бязевыми тесемочками. Шли в комплекте с носками со “штрипками”. …пляжная еда. Котлеты с вермишелью в алюминиевых кастрюльках, в стеклянных банках – кабачковая (но почему-то не из синих!) икра, салат из помидоров с огурцами и луком, компот (в 60-е годы – в китайском термосе). Как это вкусно! Пиво – в бидоне (произносилось “в битоне”). …оркестры в кинотеатрах. Лучший, на мой взгляд, был в фойе кинотеатра имени ХХ-летия РККА (потом – “Украина”, а нынче нет и его…). В них играли и пели приличные, а порой и замечательные исполнители, среди них были и студенты консерватории – в будущем известные артисты, и гонимые в послевоенные годы джазмены. …детские – рублевые – билеты в детский же кинотеатр имени Горького (Греческая – угол Преображенской). Его тоже уже нет, как и кинотеатра “Хроника” (Дерибасовская – угол переулка Вице-адмирала Жукова), – любимого места казенки интеллигентных старшеклассников и студентов. Помню, как с восторгом смотрел там киноверсию путешествия чехов Ганзелки и Зикмунда… …“Интерклуб” – агитпункт для моряков,приходивших в Одессу на заграничных судах. Нечто вроде симбиоза танцулек  на курорте, заводской библиотеки и латентного борделя. Кагэбэшники чуть ли не силком загоняли туда студенток иняза и университета, а затем некоторых из них по-фрейдистски терзали за связь с иностранцами … …Не играют в преферанс на пляжах. 

…Исчезли мужчины в полосатых пижамах, соломенных шляпах и сандалиях в дырочку, деловито идущие с сифонами к будкам с газированной водой, исчезновение которых справедливо и своевременно отметила Валентина Степановна. Но она забыла утерю главного, сравнимого разве что с бубликами! Исчезла дивная и неповторимая одесская скумбрия – свежая, малосольная, жареная, копченая. И нету больше сил!

 ------------------------------------------------------------------------------- -------------------------------------------------------------------

НО! самое главное из исчезнувшего - наша молодость! Я до сих пор помню тот момент, когда я пятилетним увидел Одесское море, по - моему, Чехову принадлежит известная фраза "море было большое'' еще оно переливалось. Я еще не знал, что мне в будущем предстоит приезжать сюда много-много раз и наблюдать этот уникальный уклад жизни , это другое царство и как сказал мне один мой дружок " я приезжал туда учиться на одессита" допустим, москвичей можно спутать с ленинградцами, но не одесситов. Ребята одесские, до сих пор мы вместе и в Одессе, и в Америке, и в Израиле. И Фонтан, и Привоз, и Крыша Морвокзала, и Красная, и Украина, и Лондонская и Дерибасовская и Чкалова и Пастера и Петра Великого и 10-я и 16-я и 14-я, и тот момент, когда выходишь из самолета, и тебе в лицо, по - моему, у Паустовского, Шура должен помнить, тебе в лицо " запах моря, замешанный на горькой степной полыни" я никогда туда не вернусь, потому что всего этого уже нет.

 Неужели это и вправду было?!...