Как по-разному складываются судьбы людей! Появившись на свет, одни так и проживают весь свой век в глубокой провинции;  другие же вдруг оказываются невольными свидетелями и участниками интереснейших событий далеко-далеко от родных мест.

В ЛЕШУКОНСКОМ краеведческом музее (Архангельская область) хранит­ся любопытный документ — дневник российского матроса Тимофея Федоровича Макси­мова, уроженца деревни Колмогора. Речь в нем идет о кру­госветном плавании на крей­сере «Африка» в 1880—1883 годах.

Дневник этот — несколько тетрадочек — заинтересовал в свое вре­мя директора музея Н.А. Галева, которому уда­лось, скрупулезно изучая страницу за страницей, с по­мощью лупы и крупномас­штабных карт восстановить местами уже подпорченный и выцветший от времени текст записок моряка, волею обсто­ятельств оказавшегося учас­тником интереснейшего путе­шествия.

[700x429]

Что же это были за обсто­ятельства?

Истоки их далеки от пони­мания простого матроса, пос­кольку обусловливались меж­дународной обстановкой. Особенно обострились тогда англо-русские отношения. Об­разовались сразу несколько узлов противоречий: балкан­ский, среднеазиатский, даль­невосточный. Одной из мер, сдерживающих активность «владычицы морей», могло стать, как считали в Петер­бурге, российское военное присутствие на ее океанских коммуникациях.

Так как наличных сил для этого было недостаточно, то в 1878 году в США в сроч­ном порядке были закуплены три торговых парохода («Стейт оф Калифорния», «Колумбус» и «Саратога» с целью переоборудования их для ведения крейсерских опе­раций.

Работа эта осуществлялась в обстановке большой секрет­ности на верфи Крампа в Филадельфии, под наблюде­нием русских морских офице­ров, среди которых находил­ся и наш земляк Н. Е. Кутей­ников, возглавивший впослед­ствии все военное кораблестроение. Тайно, через Герма­нию, были переброшены в США экипажи русских мо­ряков.

Вооруженные 152-милли­метровыми орудиями суда, со скоростью хода 12—13 узлов, имеющие в дополнение к па­ровым машинам еще и парус­ную оснастку, получили при вводе в строй названия «Азия», «Европа» и «Афри­ка». «Африка» — это быв­шая «Саратога». Все они, от­несенные к разряду крейсеров второго ранга, последова­тельно выходили в Тихий оке­ан для замены там кораблей русской эскадры.

1 июня 1880 года крон­штадтский рейд покинула «Африка». Командовал крей­сером капитан-лейтенант Е. И. Алексеев, будущий на­местник царя на Дальнем Вос­токе.

[200x220]

Большинство офицеров были молоды, мечтали о даль­них путешествиях, жаждали славы и подвигов. В числе их, между прочим, находился и мичман В. Ф. Руднев, буду­щий командир «Варяга» и ад­мирал.

Переход предстоял нелег­кий. Через Атлантический океан и Средиземное море в Красное и Индийский океан, далее во Владивосток с останов­ками в Сингапуре и Нагасаки.

 

ДНЕВНИК Максимо­ва — подробнейшая летопись этого плавания. Постигший азы грамоты на флоте, он тщательно заносит изо дня в день в свои тетрадки все, что наблюдает вокруг, точно ука­зывая дату и время прихода в каждый порт и выхода из него. И так в течение трех лет.

«27 июня вышли на рейд французского города Алжир, который находится на афри­канском берегу, с северной стороны. Здесь стояли три дня и вычистили котлы, затем 30 июня снялись с якоря...»

Первое серьезное испыта­ние подстерегло моряков в Красном море. Семь суток в настоящем пекле. Тимофей Федорович записывает: «Очень тут жарко и знойно, а наш народ живет в холодном климате и нам очень тяжело... Хотя и подует ветер, но он как из печи обдаст жаром, а не прохладой». Особенно до­ставалось кочегарам, при­шлось даже взять им в по­мощь местных людей с бере­га, привычных к здешнему зною, но «за ними присмат­ривали, так как народ необ­разованный».

 

Интересно, что мичман Руднев тоже вел дневник. В 1909 году в Петербурге вышла его книга «Кругосветное пла­вание крейсера «Африка» в 1880—1883 годах», где он на­звал этот переход «крайне редким и интересным, даже выдающимся». Здесь нет ни­какого преувеличения. Такое плавание и сейчас сделало бы честь экипажу любого кораб­ля.

Впрочем, вернемся к пери­петиям самого путешествия. Продолжая свой путь, «Афри­ка» вышла в Индийский оке­ан. Сильный попутный мус­сон, хотя и увеличивал ско­рость, но так раскачивал суд­но из стороны в сторону, что трудно было устоять на палу­бе. Мало приятного доставля­ли и внезапно налетавшие шквалы с дождями. «Влаж­ность воздуха при сильной жаре была настолько велика, что все делалось мокрым: и постель, и белье, и платье на себе», — отмечает Руднев.

В свою очередь нашего матроса все это, похоже, не особенно беспокоило. «Пере­ход, — пишет он, — был не очень затруднительным. Хотя порой на свежем воздухе ка­чало, а все-таки шторма не было».

Шторм был еще впереди. И не просто шторм — ураган. Настиг он моряков в Китайс­ком море, после того как скрылся за кормой гостепри­имный Сингапур.

Обратимся к дневнику Максимова, который под впе­чатлением пережитого ри­сует довольно яркую картину происходившего.

«Задул свежий ветер, на небе показались темные облака, все более сгущаясь. Баро­метр стал садиться ниже, а ветер все усиливался. В снас­тях засвистело и море забуше­вало. Пушки пришлось кре­пить двойными найтовами. Затем уже все небо затяну­ло мглой и на палубе за одну сажень от себя ничего было не видать. Отовсюду лилась вода, так что невозможно было открыть глаза. Как в котле все кипело.

Море до такой степени рас­свирепело, как будто хотело проглотить нас и увлечь на дно. Волны ходили одна за другой и ударялись о корпус судна, вкатывались на верх­нюю палубу, отчего там но­сило с борта на борт и нельзя было удержаться, того и гля­ди — выбросит за борт.

У нас был офицер Ракевич. Во время бури его ударило кливер-шкотом и понесло в море, но он успел схватиться за кливер-шкот и уже из-за борта обратно швырнуло его под полубак, да так, что на­шли без чувств.

В эту ночь ни один матрос не спал, все приготовлялись к спасению жизни».

Благодаря умелым действи­ям команды, со стихией уда­лось справиться, крейсер про­должал двигаться своим кур­сом и 18 сентября бросил якорь во владивостокской бухте Золотой Рог.

ПЕРЕХОД, занявший более трех месяцев, был завер­шен. Он вместил в себя вах­ты, повседневные корабельные работы, пополнение запа­сов угля и продовольствия в портах, парусные и артилле­рийские учения, официальные визиты и увольнения на берег, знакомство с достопримеча­тельностями разных стран.

В целях поддержания боес­пособности на эскадре, состо­явшей из трех крейсеров, двух фрегатов и восьми клиперов, проводились ежедневные уче­ния. Часть моряков была за­нята на строительстве новых бастионов и установке орудий в крепости.

С приходом весны 1881 года на «Африке» стали ждать при­каза о возвращении на Балти­ку, но вместо этого 12 июня крейсер под флагом контр-ад­мирала А. Б. Асланбегова от­правился в продолжительное путешествие вокруг Тихого океана. В пути к «Африке» присоединились клиперы «Вестник» и «Пластун».

Тимофей Федорович отме­чает в своем дневнике посе­щение Сахалина и Камчатки, ряда островов в Беринговом море и Аляски. От берегов этой недавно еще российской территории крейсер круто повернул на юг и 21 августа бросил якорь на рейде Сан-Франциско.

После невзрачных и забы­тых богом поселений город этот своим блеском ошеломил моряков. Команду часто отпус­кали на берег. Офицеры, как обычно, ездили с визитами, принимали официальных лиц, посещали театры, знакомились с местными барышнями.

Кое-кому из нижних чинов так понравилась жизнь в Америке, что они решили остаться тут навсегда. Максимов с явным осуждением замечает: «Нашлись такие люди, кото­рые согласились убежать со своих русских судов, про­ститься со своей родиной на­вечно, пренебрегая святой присягой».

Как видим, невозвращенцы были и тогда. Может быть, слишком тяжелой показалась им служба морская или не ожидали они ничего отрадно­го по возвращении в Россию.

 

ЗАДЕРЖАВШИСЬ бо­лее чем на месяц в Сан-Фран­циско, «Африка» продолжила плавание, посетив Новую Зе­ландию, Австралию, Таиланд, Китай и Японию.

На этот раз крейсер нахо­дился в пути около года, но еще больше года пройдет, прежде чем моряки, оставив за кормой в общей сложнос­ти 72128 миль, вновь увидят кронштадтский берег.

 

Вернувшись в родную де­ревню, Тимофей Федорович, наверное, часто рассказывал землякам о своей морской службе, долгих скитаниях по морям и океанам, о неведо­мых лешуконцам землях и странах.

А еще он мог бы сказать с гордостью: «Когда пошли мы на «Африке» в плавание, был тогда с нами их благородие мичман Руднев, тот самый, что «Варягом» в бою с япон­цами командовал».

Николай ТЯНЕВ.