Ирина Снегова - 2
 [500x683]
От прабабки-старообрядки...
От прабабки-старообрядки
У меня только рот да брови
Да медлительные повадки.
Только бабка была суровей,
Только бабка проще была
Да седой была добела.
Да молилась ночами долгими,
Да почила, не веря в тленье,
Наказав себе крест над Волгою
От других крестов в отдаленье,
Чтобы тропка была нетореной,
Чтобы праху лежать не тесно,
Чтоб лежать обласканной зорями
И оплаканной волжской песней.
Чтобы дальних внуков неведомых
Не завлёк ни Дунай, ни Терек,
А тянул завещанный дедами
Вольнопесенный волжский берег.
От прабабки-старообрядки
У меня только рот да брови
Да медлительные повадки,
Да привычка — трудной порою,
Когда молча боль не стерпеть,
От неё не плакать, а петь.
 [497x35]
 [500x334]
Не надо приходить на пепелища...
Не надо приходить на пепелища,
Не нужно ездить в прошлое, как я,
Искать в пустой золе, как кошки ищут,
Напрасный след сгоревшего жилья.
Не надобно желать свиданья с теми,
Кого любили мы давным-давно,
Живое ощущение потери
Из этих встреч нам вынести дано.
Их час прошёл. Они уже подобны
Волшебнику, утратившему власть,
Их проклинать смешно и неудобно,
Бессмысленно им вслед поклоны класть.
Не нужно приходить на пепелища
И так стоять, как я сейчас стою.
Над пустырём холодный ветер свищет
И пыль метёт на голову мою.
[497x35]
 [500x375]
Цветы
И тот, кто не видел её годами,
И те, что с ней рядом бок о бок жили,
Все к ней сегодня пришли с цветами
И молча к ногам её их сложили.
Стояли торжественные корзины
От старшего сына, от младшего сына…
Плача, склонялась над ней невестка
(Та, что не раз отвечала дерзко)
И шапки махровой сирени белой
Бралась перекладывать то и дело.
И внук, что ленился очки подать ей,
Свежие листья ей клал на платье.
И подобревшей рукой соседка
Вдруг положила хвойную ветку.
Люди кольцом стояли в печали.
Плакали, думали и молчали.
Стыли от стужи цветы живые —
Так много их у неё впервые…
А если б она их увидеть могла бы,
Взять, разобрать и поставить в вазы,
Может, из сморщенной, старой, слабой
Стала б красивой и сильной сразу.
И мне захотелось уйти из круга,
Сказать, что все эти букеты лживы,
И крикнуть: «Дарите цветы друг другу
Сейчас, сегодня — пока мы живы!»
[497x35]
 [500x500]
Спасибо тебе...
Сосны качаются, сосны гудят,
Сосны склоняться к земле не хотят,
Но ломит их ярость осеннего дня…
Спасибо тебе, что ты любишь меня.
Поезд уходит в промозглую тьму,
Тьма убегает вдогонку ему,
За окнами темень, вокруг ни огня…
Спасибо тебе, что ты любишь меня.
Полем иду, и несутся мне вслед
Шелесты лета и шорохи лет,
Ширь расступается, светом пьяня…
Спасибо тебе, что ты любишь меня!
[497x35]
 [500x468]
О сердце, сердце человечье...
О сердце, сердце человечье,
Как робок твой тревожный стук,
Как хрупок он, горяч и вечен
И как полно им всё вокруг!
Травой проросший камень храма.
И новый дом, и лист в саду
Несут в себе твой стук упрямый —
Земли отраду и страду.
Всех тяжелей твоя работа,
Нет передышки ни на миг,
Не смеешь сбиться ты со счёта
Ударов медленных своих.
Порой ты бьёшься через силу —
И через силу жить велишь –
Порой отбросишь тьму могилы
И вдруг от счастья заболишь.
Века уходят за веками,
А страсть твоя с твоей тоской
Живёт, бессмертным сделав камень,
И плачет песенной строкой!
[497x35]
 [500x313]
Я живу на земле
Я живу на земле, где тревожно и горько
Пахнет лист тополиный, промытый грозой,
Где в печи розовеет пшеничная корка,
Где сплавляет пучина свинец с бирюзой.
Я живу на земле, где так долги разлуки,
А путям и дорогам — конца не найти…
Где так жарки в объятье скрещённые руки,
А мгновения встреч как стоянки в пути…
Я живу на земле среди замятей снежных.
Где над летом горит семицветный венец:
На земле, упокоившей столько мятежных,
Столько щедрых, мечтой одержимых сердец;
На земле, «Марсельезы» раскатом гремящей,
Озарённой надеждой, омытой тоской;
На земле, где краснеют осенние чащи
От впитавшейся в глубь её крови людской;
На земле, где горящим семнадцатым годом,
Напоённые бурями, дышат ветра,
Где последние тайны берут у природы,
Где в жару вдохновенья не спят до утра;
На земле, осчастливленной солнечным светом,
Изнывающей в лунной несбыточной мгле,
Непонятной безжизненным стылым планетам,
Трижды грешной и трижды прекрасной земле;
На земле,что живёт, как огромное чудо,
И не может, не будет – дымиться в золе…
В самый трудный, в последний свой час
Не забуду благодарно сказать: я жила на Земле.
[497x35]
 [500x315]
Березы – это женщины земли
Березы – это женщины, поверь,
Погасшие давно, в чужом столетье,
И в наше запрокинувшие ветви,
И с нами речь ведущие теперь.
Березы – это женщины.
Толпой застывшие – в отраде иль обиде? –
Да сбудется… Вернитесь… Не губите!. .
И – скупо радость цедится судьбой.
И – вдосталь слёз. Несчитано.
Легли им нА плечи и слава и бесславье –
Офелии, Далилы, Ярославны
Узнали бы себя, если б могли…
Небыстрые, негромкие. Их зов застыл,
простыл. Их губит, кто как может, -
Хвала худая и топор и ножик,
Но свет их разряжает темь лесов.
Березы – это женщины. Взгляни,
Как вознесло их с первым майским дымом…
Они не здесь – в своем, невосполнимом,
Но нашу встречу празднуют они.
Как празднуют! Торжественно внемли,
Мой дорогой, их голосу, веленью…
Да будет с нами их благословенье!. .
Березы – это женщины земли.
[497x35]
 [500x406]
Никогда, никого не зовите обратно...
Цифр и схем торжество -
Жизнь смурна и превратна...
Никогда, никого
Не зовите обратно.
Обратимость - враньё,
Суть движенья злорадна,
Ни его, ни её
Не отдаст вам обратно.
Вечный счёт: кто - кого!
Боль - нечётна, некратна,
Ни её, ни его
Не отпустит обратно.
Время рвётся, слепя, -
Битва, подвиг твой ратный...
Ни других, ни себя
Не зовите обратно!
[497x35]
 [500x375]
Срок
Всё обойдётся в лучшем виде.
Не спорь. Дыши. Прими урок.
Выходит срок любой обиде,
И жизнь - длинней, чем этот срок.
Пообомнётся, поостынет
И вдоль пойдёт - не поперёк...
А там беде или гордыне,
Чему-нибудь, да выйдет срок.
И отодвинется. Отыдет.
Отбередит. И, тратясь впрок,
Не снизойдёт к былой обиде
Душа... Но дай ей, дай ей срок!
[497x35]
 [500x375]
Нежность
Вот бредёт зверёк по синим лужицам,
Маленький, как ласка и хорёк,
То вдруг в самой давке обнаружится,
То, ищи-свищи, пропал зверёк.
Сложно с ним. Он рвётся в дом с поспешностью
И бежит – запри хоть сто раз дверь!
Есть такой зверёк. Прозвали Нежностью.
Трудно культивируемый зверь.
То скулит, один оставшись надолго,
То при всех вас схватит (эх, зверьё!),
Душит он, и сквозь слезу, сквозь радугу
Каждый видит, как под смерть – своё.
Есть такой зверёк. Одни с ним маются.
А другие – этим жизнь легка -
Тихим браконьерством занимаются,
Убивая этого зверька. |