- Все эти работы деда хранились и до сих пор хранятся в нашей семье,- рассказывает Александр, - какая-то их часть известна иркутянам по репродукциям и книжным иллюстрациям, другие работы выставлялись в прежние годы на выставках –но большая часть графических листов и холстов Бориса Ивановича прежде никогда не экспонировалась. Эта выставка – скромный подарок нашей семьи Иркутской организации Союза Художников, у истоков создания которой стоял Борис Иванович, в год 80-летия организации – и, конечно же, подарок всем иркутянам.
«Скромным» этот подарок у меня язык не повернётся назвать: это – царский подарок, друзья! Мой vis-avis отметил, что «в живую» иркутяне видели далеко не все работы Бориса Лебединского – но когда это было? Борис Иванович Лебединский скончался в 1972 году – ровно сорок лет назад! – а после его смерти… нет, Лебединского в Иркутске не забыли (Лебединского вообще нельзя забыть!), но просто «другие времена – другие имена», ушедшие уступают место живым, мы помним классиков – но лучше знаем современников…
…Борис Лебединский родился 17 октября 1891 года в городе Луга, под Санкт-Петербургом. Будущий художник происходил из духовного сословия: его дед был пономарским сыном, получившим рукоположение в диаконы в приходской церкви Лужского уезда. Это место затем наследовал и отец художника, перемещаясь по службе в Лугу, Сестрорецк и Санкт-Петербург. За многолетнее безупречное служение как в диаконском чине, так и на ниве народного образования (в Российской Империи диаконы были «по совместительству» и преподавателями приходских школ), Иван Георгиевич Лебединский был награждён орденом св. Анны III степени и орденом св. Владимира VI степени, что, по тогдашним нормам, возводило род Лебединских в ранг Потомственных Почётных Граждан.
Отец желал, чтобы и его сын, Борис, также получил духовное образование и продолжил семейную традицию. Сложилось иначе: уже учась в Санкт-Петербургской духовной семинарии, молодой Борис Лебединский, с детских лет любивший рисовать, принимает решение стать художником, и в 1907 году поступает в частное художественное училище барона Штиглица – а ещё через четыре месяца переходит в Рисовальную школу Императорского Общества Поощрения Художеств, которую заканчивает в 1913 году.
- В семье существует легенда, рассказывает внук художника Александр Киселёв, - что ещё в детстве Борис Иванович – тогда ещё, конечно же, Боря Лебединский – познакомился со знаменитым пейзажистом Иваном Шишкиным, который жил и работал в имении Дубки, близ Луги, где жила семья Лебединских. Случайная встреча мальчика с художником, которого Боря увидел за работой, поразившей детское воображение, стала Событием, которое и определило в будущем его судьбу…
Лебединский получил образование у ведущих мастеров начала ХХ века: в общерисовальных классах – у И. К. Фёдорова и А. И. Вахромеева, уроки акварели – у А. А. Писемского, графики – у И. И. Билибина, ксилографии и офорту – у В. В. Матэ, композиции – у Н. К. Рериха, рисунка пером – у Ф. В. Дмоховского… А уже весной 1914 года на Международной выставке печатной графики и офорта в Лейпциге офорт «Новгородские стены» приносит молодому хоудожнику Серебряную медаль: ооооофорты Лебединского были отправлены в Лейпциг в числе работ других авторов Школой Общества Поощрения Художников.
Первая Мировая война пощадила Бориса Лебединского: из-за болезни лёгких он был признан непригодным к строевой службе. Зато, это дало возможность Борису Ивановичу принять участие в ряде экспедиций, в которых он участвовал в качестве рисовальщика: сначала – в Карелию и Финляндию, а затем – в Красноярск, Минусинск и на Байкал. Именно тогда, когда страна уже находилась на грани катастрофы 1917 года, и состоялось знакомство Бориса Лебединского с Восточной Сибирью: вернувшись в страшный революционный Петроград, Борис Иванович уговаривает жену переехать в спокойный, благополучный Иркутск.
Этот переезд художника в Сибирь стал ещё одним шагом, определившим не только его судьбу, но и судьбу иркутской художественной школы: с 1918 года он – член Иркутского общества художников, а с 1920-го – его председатель. В Иркутске молодой и энергичный художник с головой погружается в творчество: здесь создаются его графические листы, посвящённые иркутским и сибирским древностям, байкальские и аршанские пейзажи. В годы, когда в Поволжье свирепствовал искусственно вызванный голод, Борис Иванович выступает с инициативой, поддержанной руководством края – организовать выставку своих работ со сбором средств для помощи голодающих. Для этой выставки он передаёт девяносто восемь своих работ…
С установлением совецкой власти Лебединский, как руководитель иркутского объединения художников, занимается и организаторской работой: он выступает со статьями в городской, краевой и сибирской прессе с призывами к худоржникам объединиться, поддерживать друг друга, проводить совместные выставки. Его программная статья, опубликованная в сибирской прессе, стала началом подготовки Общесибирской художественной выставки. Вслед за ней в Новосибирске собирается Первый всесибирский съезд художников, на котором Борис Лебединский говорит о необходимости защиты и государственной поддержки Иркутского Художественного Музея, выступает в защиту памятников сибирской старины и сибирских древностей. Нужно только представить себе атмосферу 1920-х – начала 1930-х годов, тогдашнюю политику «разрушить до основанья, а затем…», чтобы понять, что такое заявление требовало немалого гражданского мужества.
Весной 1932 года Лебединский переезжает в Ленинград и становится научным сотрудником Государственного Центрального Географического Музея, для которого создаёт большие полотна – «Степь Колыванская», «Байкал. Хмурый день» и другие. А в это же время в стране провозглашён лозунг «Об усилении классовой бдительности», и начинается охота на «классово-чуждых» - представителей старой интеллигенции. И здесь происходит следующее: друг художника, заведующий Нижегородским краеведческим музеем Б. В. Шевяков – сын бывшего профессора и бывшего члена правительства адмирала Колчака – как «классово-чуждый элемент», арестовывается, а его семья выселяется из квартиры. Борис Лебединский, желая помочь семье друга, соглашается взять на хранение книги из личной библиотеки Шевякова – и шесть ящиков книг, которые выселенным на улицу людям просто некуда было больше девать, размещает в своей мастерской при музее. Для ОГПУшников этого было достаточно, чтобы предъявить Борису Ивановичу обвинение в «хранении контрреволюционной литературы». 5 апреля 1933 года постановлением заседания Тройки ПП ОГПУ в ЛВО по обвинению Лебединского Б. И. по ст. 58-10 и 58-11 УК, осудили к заключению в концлагерь (ББлаг) сроком на пять лет. «Наказание» за свой, достойный всякого уважения, поступок Борис Иванович Лебединский отбывал в печально известном Соловецком Лагре Особого Назначения. И только после подачи жалоб, ходатайств о помиловании и помощи оставшихся на воле друзей, удалось вырвать художника из лагеря: заседанием Коллегии ОГПУ от 15 апреля 1934 года дело было пересмотрено, и Борис Лебединский условно досрочно освобождён. Борис Иванович возвращается в Ленинград – только для того, чтобы забрать жену и в течении 24 часов покинуть «колыбель революции».
Лебединские осели в Старой Руссе, где, верный себе, Борис Иванович вновь всего себя отдаёт творчеству, создаёт изостудию, создаёт графические листы и полотна на тему местной природы и местных памятников истории. Уже через пару лет его ученики участвуют в выставках в Ленинграде и Москве, зачисляются в ленинградскую Школу молодых дарований и становятся слушателями Академии Художеств… Но «старо-русский период» творчества художника закончился печально: с началом совецко-германской войны Борис Лебединский едва успевает эвакуировать семью с одним из последних эшелонов – перед эвакуацией он закапывает в землю ящики со своими работами, создававшимися на протяжении тридцати лет: везти всё это в эвакуантскую неизвестность не было никакой возможности… Уже после войны, вернувшись в Старую Руссу, Борис Иванович Лебединский так и не смог найти свой тайник: более 300 работ и офортный станок, которые он прятал перед тем, как покинуть город, так и пропали – по всей видимости, уже навсегда. По воспоминаниям друзей, «…Он потерял всё, кроме энергии и желания работать – иначе, жизнь теряла для него смысл».
В 1944 году Борис Иванович Лебединский вновь возвращается в Иркутск – на этот раз, по приглашению Иркутского ИЗО-педтехникума. И снова – всё сначала: преподавание, работа в мастерской, поездки на Байкал, участие в общественной жизни края – не смотря на былой лагерный срок, Борис Лебединский становится депутатом Иркутского городского совета трёх созывов (с 1947 по 1955 год).
…Графические альбомы Бориса Лебединского, посвящённые Байкалу, выпущенные в 1957 и 1966 годах, хорошо известны и иркутянам старшего поколения, и коллекционерам. Эти альбомы уже стали библиографической редкостью и высоко ценятся знатоками – но мало, кто знает, что именно с этих альбомов и начался в бывшем Совецком союзе массовый интерес к Байкалу, что именно они способствовали возникновению в СССР общественного движения в защиту «сибирского моря». Так, всего один человек – художник, чьи альбомы покупали и везли в подарок в столицу и в другие города страны – смог привлечь своим творчеством внимание к проблеме сохранения уникального памятника природы… Сегодня, по просшествии более полувека с момента выхода первого из альбомов Бориса Лебединского, ответ на вопрос «сумеем ли мы сохранить и спасти Байкал?» так и не дан – даже на самом высоком уровне…
Борис Иванович Лебединский ушёл из жизни сорок лет назад. В последние десятилетия о нём вспоминали всё реже и реже… При жизни он был удостоен звания Заслуженного деятеля искусств и награждён орденом Трудового Красного Знамени. На доме, где в последние годы жизни художника размещалась его мастерская, установлена мемориальная табличка – но такой таблички нет на доме по улице Киевской, где прошла бОльшая часть жизни Бориса Ивановича в Иркутске – да и улицы имени художника Лебединского в Иркутске нет… Нет и посмертного издания его работ
