Колоссальный территориальный рост российского государства больше всего обязан не военным захватам, а вольной колонизации: Ермак и Семен Дежнев больше сделали для такого приращения, чем петербургские императоры.

Евразийская равнина самодостаточна, довлеет себе, ей не нужно агрессивного расширения, она сама, как некий магнит, обладает колоссальной ассимилирующей силой. То, что Россия когда-либо силой захватывала, то в ней и не удерживалось. Сила России в другом: в ее способности втянуть в себя и переработать на свой лад любой материал. Розанов писал, что в России прусский сапог становится обломовской туфлей. А Обломов не просто лентяй, он созерцатель, он поэт, он Лев Толстой, Розанов и Блок. Вот в чем слава и сила России.

А что касается царских памятников, то надо бы не новые ставить, а старые вспомнить – памятник Александру III работы Паоло Трубецкого, тот, который стоял в Петербурге у Московского вокзала, а большевиками был запрятан во двор музея. Гигант император, и не в ботфортах, а в каких-то простецких сапогах, оседлал и удерживает клячу, все еще норовящую куда-то потянуть. Помянутый Розанов сказал, что этот памятник России куда больше подходит, чем Медный всадник.

Борис Парамонов – нью-йоркский писатель и публицист