Тахионная материя была теоретически предсказана в 1960-м г. Я.П.Терлецким. До сих пор продолжаются безуспешные попытки обнаружить этот странный вид материи обычными вещественными физическими приборами. Он предположил существование в природе материальных частиц, движущихся со сверхсветовыми скоростями, и показал, что такие частицы должны обладать мнимой массой покоя. Его модель позволила включить в научную парадигму естествознания неподдающуюся опровержению гипотезу о существовании в природе совершенно нового невещественного вида материи. В те времена ещё не было известно, что именно материя с мнимой массой покоя является источником “нефизических” продольных и скалярных фотонов квантовой электродинамики.
Мои теоретические исследования показали, что если тахионная материя существует, то она, так же как и вещественная, может перемещаться в пространстве со скоростями, не превышающими скорость света. В этом нетрудно убедиться, подставив мнимую величину массы покоя в любое из известных уравнений материи – в уравнения Клейна-Гордона, Шредингера, Дирака и т.п. Из-за мнимости своей массы и, следовательно, из-за мнимости сил взаимодействия с веществом тахионная материя принципиально ненаблюдаема вещественными физическими приборами. Именно по этой причине поиски последователей Терлецкого оказались безуспешными. С другой стороны, в волновой теории тахионной материи квантовые осцилляторы Крауфорда переизлучают синфазные вторичные волны, т.е. могут быть неподвижными. Это означает, что именно тахионная материя образуется колебаниями вакуумных осцилляторов, а вещество - это возбуждённая тахионная материя.
Введенное В.В.Ивановым понятие о языковом каркасе позволяет понять, почему идея о существовании в природе тахионной материи возникла именно у русскоязычного учёного. Иванов писал в 1961 г.:”Этот каркас вводится в каждого из членов общества, использующего данный язык, в раннем возрасте и становится далее автоматически действующей программой, трафаретом.
Сходным образом языковый каркас конкретной науки усваивается ещё до начала творческой активности учёного”. Используемый им язык в неявном виде включает в себя множество предположений и предубеждений о природе наблюдаемой действительности. Луи де Бройль искренне полагал, что хвалит родной язык, когда в 1956 г. говорил, что франкоязычному учёному "постоянно помогает качество языка, который стремится вывести его на прямую дорогу, если он отклоняется в сторону". А если это "отклонение в сторону" ведёт к научному открытию?
В западноевропейской голове не могла возникнуть гипотеза о невещественной материи, потому что во всех их языках “вещи” состоят из “субстанции” (“сущности”). Это предопределяет западное убеждение, что “субстанция” и есть вся массивная материя природы. Из европейских языков наибольшим примитивизмом отличается английский, в котором для обозначения понятия “ничто” используется слово “невещь”(nothing). На этом языке совершенно невозможно написать название основного объекта настоящих размышлений - “невещественное нечто”. Понятие “нечто” у англичан формулируется словами “некоторая вещь”(something), и это не позволяет им представить, что в мире существует что-либо, кроме “вещей” и порождаемых ими “полей”. По этой причине гипотетической “тёмной материи”, которой сейчас увлечены астрофизики, приписывается не только вес, но и масса..
Подобные предубеждения сказались и на манере мышления западных математиков, когда они при введении понятия двухкомпонентной комплексной величины одну из компонент назвали “реальной”, а вторую - “воображаемой” (imaginair). Тем самым на Западе и математики исключили возможность существования в природе какой-либо другой материи, кроме той, из которой состоят “вещи”. По поводу подобной диктатуры языка Гийом написал:”Язык – это уже теория”. Как ни странно, но даже столь сильно редуцированное представление о материи трактуется западными учёными весьма неконструктивно. До сих пор жив локковский пессимизм:”Субстанция есть не что иное, как неопределённое предположение неизвестно чего”.
Наши русские предки относились к природе менее предвзято и здраво называли то, из чего состоят “вещи”, веществом. В прародителе русского языка – языке украинском - “рiч” тоже состоит из рiчовини. Тем самым, язык, на котором мыслил Терлецкий, не ограничивал его творческую фантазию и позволял предполагать, что в природе, кроме “вещей”, могут существовать и невещественные объекты. Русские математики тоже оказались более дальновидными, чем их западные коллеги. Они ту компоненту комплексных величин, которую на Западе называют “реальной”, назвали “вещественной”. Тем самым в русской научной терминологии и в русском мышлении сохраняется возможность, что пока ещё не открытые реальные виды материи могут оказаться невещественными и невесомыми.
Вторая компонента комплексных величин в русской научной терминологии называется “мнимой”. Чтобы у людей, осваивающих комплексные математические величины, не возникло желание толковать слово “мнимый” как “кажущийся”, им сразу же рассказывают о реальной “мнимой единице”, которая при возведении в квадрат становится вещественной отрицательной единицей.Не знавший русской научной терминологии религиозный мыслитель В.С.Соловьёв (1883), полагавший, что “мнимые величины математиков ничему в действительности не не соответствуют”, думал, что он опроверг гипотезу Декарта о существовании в природе непротяжённой мыслящей субстанции,обозвав её мнимой субстанцией. Русская трактовка мнимых величин подводит реальную базу под гипотезу Декарта.
Русский язык даёт терминологическую свободу в придумывании названий для неизвестных пока видов материи. Термин “тахионная материя” - это неудобное в постоянном использовании временное название. Когда этот вид материи будет открыт экспериментально и станет использоваться в человеческой практике, русские будут называть её, конечно, короче, например, “мнищество”.