Русский мыслитель П.Д.Юркевич (1826-1874) образно сформулировал, что "в самой душе есть нечто за-душевное, есть какая-то существенность, которая никогда не исчерпывается явлениями мышления”. После очередных выборов президента РФ часто можно услышать такие диалоги:

• Ты за кого голосовал?

• За Жириновского.

• Почему?

• По качану!

Голосовавший действительно не знает, почему он поставил галочку против этой фамилии. Здесь проявляет себя второй вид интуиции, вырабатывающий иррациональное решение, в котором гармонично учтены и неопределённо-личностное отношение к кандидату (“забавный дядька”), и интуитивное неприятие буржуазной выборной системы (“бред сивой кобылы”), и неудовольствие нынешней властью (“вот вам назло Жириновского!”).

В.В.Розанов писал, что русское “не нравится” может стать основным аргументом, который невозможно преодолеть никакими рациональными доводами. Это тоже интуиция. В 1936 г. проявления этого варианта интуиции искусственно вызывал советский психолог А.М. Свядощ. В его экспериментах одна студентка, например, во время естественного ночного сна многогкратно прослушала лекцию по теории крутильных маятников, хотя раньше ничего не знала об этой теории. Она не знала, что восприняла текст лекции во время сна и недоумевала, откуда ей это известно.

К юркевичевским за-душевным проявлениям психики человека относится и третий вид - высшее проявление интуиции, “озарения” творческих людей. Но психологи, как правило, ограничивают своё изучение мыслительной деятельности человека анализом одного лишь сознательного словесного мышления и понятие “интуиция” пытаются включить в логический анализ, основанный на информации декларативной памяти. Создатель классической теории индукции Ф.Бэкон (1620) верил в возможность разработки логики открытия нового знания. По его мнению, индуктивная логика должна сделать процесс отыскания научных истин независимым от остроты ума, подобно тому, как изобретение циркуля сделало черчение кругов независимым от твёрдости руки. Эту же мысль менее категорично высказал родоначальник философского прагматизма Ч.С.Пирс (1903):"Цель рассуждения состоит в том, чтобы, исходя из размышления над тем, что нам уже известно, выяснить то, что нам ещё не известно. Мы являемся, несомненно (?), логическими животными".

Другие пытаются в описании творчества искусственно связать несовместимое - логику с догадкой. Они рассуждают так. В среднем обычный человек способен увязать в своём мышлении два-три фактора. Высказываются предположения, что способный человек учитывает при посредстве интуиции взаимосвязь четырёх факторов, а гениальный – даже пяти. Трактовка интуиции Вацуро фактически сводится к этому же дискретному варианту. Подобные подходы характерны для широко распространённой методологии неоправданного применения логического анализа в исследованиях целостной интуиции. Наиболее прямолинейно эта манера проявила себя в формулировке А.Бэном (1855) метода проб и ошибок:”испытывая и отвергая пробы до тех пор, пока, наконец, надлежащие элементы не попадут совместно в поле зрения и не займут свои места в удовлетворительной комбинации”.

Известный психолог У.Джемс (1905) полагал, что "учёный, отыскивающий скрытый в данном явлении принцип или закон, предумышленно перебирает в уме все случаи, в которых можно найти аналогию с данным явлением". И современные психологи характеризуют результаты экспериментов с людьми (Е.И.Бойко, 1968) в категориях аппарата статистической обработки данных, якобы бессознательно осуществляемой человеком. Даже совсем загадочные "озарения" некоторые материалисты стараются описывать редукционистским языком. Так, Е.С.Жириков (1965) утверждал, что "представление об интуиции как мгновенном озарении может быть правильно понято лишь через призму перехода количества в качество. Количественные изменения суть не что иное, как обработка по определённым логическим правилам накапливаемого информационного материала".

Отношения нового знания к предшествующему не укладываются в подобные рамки. Научные результаты не только могут логически не следовать из ранее достигнутого знания. но могут и вступать с ним в противоречие. Кроме того, логические модели работы интуиции совершенно не учитывают ни наблюдаемых на практике особенностей её функционирования, ни целостность используемых ею исходных данных. В.Н.Пушкин (1969) в многочисленных экспериментах показал, что при решени творческих задач интуитивные процессы не разлагаются на отдельные операции. Эффективность интуиции определяется тем, что накопленные в натуральной памяти данные не препарированы рациональным анализом, как это происходит при запоминании в декларативной памяти, не разбиты на отдельные факторы, явления, свойства, причины, следствия. Здесь весь наблюдаемый органами чувств мир воспринимается как единое явление, где всё связано со всем. Это позволяет талантливому человеку учитывать те факторы, о существовании которых не знала либо которыми пренебрегла логика, заведшая исследование в тупик.

Аналогичным "озарением" появляется в сознании из натуральной памяти "лошадиная фамилия", которую человек безуспешно пытался вспомнить в течение многих дней.

Интересно, что в психологии детского возраста целостное восприятие относят к недостаткам детей. По предложению Э.Клапереда (1911), заимствовавшего соответствующий термин у Ренана, целостное восприятие пренебрежительно называется “синкретизмом”. Правда, в начале ХХI века некоторые из психологов бросились в другую крайность и, наоборот, стали незаслуженно превозносить случаи явного синкретизма детей как проявления мифического высшего сознания(“дети индиго”).

Роль интуиции в математическом творчестве весьма подробно исследовал самонаблюдениями французский математик А.Пуанкаре, обладавший поразительной способностью “видеть” мысленно огромные объёмы математических данных. Но и Пуанкаре не смог разрешить один своеобразный парадокс интуиции человека. С одной стороны, натуральная память в силу своего животного происхождения не способна запоминать смысловое содержание математических формул, с другой стороны, она безусловно является основным источником новых идей математиков, хотя никогда не подсказывает им решения новой задачи в математическом виде. Обычно в момент “озарения” в поток сознания неожиданно врезается общая идея будущего математического решения. “Появляется мысль в голове, - писал Г.Гельмгольц в 1896 году, - а откуда она – не знаешь сам”. А Данте описал возникновение в голове "озарения" более поэтично:

И тут в мой разум грянул блеск с высот,

Неся свершенье всех его усилий.

Венгерский математик Д. Пойа в интересной книге "Математическое открытие" (1965) почему-то избегает слова "интуиция", но, как человек, многократно осенявшийся интуитивными "озарениями", весьма наглядно описывает свои впечатления:"... внезапное появление впечатляющей идеи иногда описывают как едва слышимую подсказку, которой мы обязаны своему внутреннему голосу... Вместе с появлением идеи элементы задачи начинают играть новую роль, приобретают новый смысл... Появление идеи подобно включению света в ранее затемнённой комнате." Именно так выглядит творческое "озарение" с точки зрения сознания.

 

В самой интуиции всё происходит в обратном порядке.

[486x393]

Со своим целостным восприятием она с самого начала видит задачу целостно, "просветлённо" и только потом находит "просветляющую" идею для сознания. Наблюдательный Пойа фактически заметил, что интуиция сначала находит решение задачи, а потом подсказывает сознанию идею её решения:"Полезная идея возникает одновременно с  у в е р е н н о с т ь ю  в том, что цель может быть достигнута... Эта уверенность выражается обычно такими восклицаниями:"Ну вот, теперь всё!", "Так вот в чём здесь фокус!"

То, что мы своим последовательно-рациональным мышлением не можем осмыслить целостную интуицию, не означает какой-то её мистичности или случайности, как это показалось английскому поэту 17-го века С. Батлеру:

"Все изобретенья обязаны рожденьем

Не разуму людей, не тонким рассужденьям;

Они дались тому, кто счастлив был:

Он свет на них нечаянно пролил."

В определённой степени с интуицией связана подготовительная структура, из которой в сознании появляется готовое предложение в процессе произнесения устной речи. Композиторы часто отмечали, что новая мелодия появляется в их сознании целиком, а не отдельными элементами. Мелодия и текстовое предложение – это одинаковые семантические структуры, поэтому есть основания предполагать, что подготовительная структура – это одна из составных частей творческой интуиции.