На катерах у нас служат ради удовольствия. Удовольствие начинается
прямо от пирса. Со скоростью двенадцать узлов. Вот это мотает! Но двенадцать
узлов - обычная скорость, а в атаку мы ходим на бешеных тридцати двух. Вот
это жизнь! Особенно хорошо, когда на волну падаешь. Катер падает на воду,
как ящик на асфальт.
Взамен вытряхнутого мозга выдают бортпаек: шоколадку - пятнадцать
грамм, баночку мясных консервов размером со спичечный коробок, сгущенку,
махонькую как пятачок, и пачку печенья "Салют Октябрю".
В остальное время - блюем через перила, если конечно, с непривычки.
И вот приезжают к нам корреспонденты. Вокруг гласность, демократия,
социальная справедливость, вот они и прикатили. Час, наверное, беседовали с
командиром дивизиона. Говорили, говорили - ну, никак он не может понять,
чего им надо. Все вокруг да около. Три мужика и две бабы. Одна стара как
смертный грех, а вторая - ничего, хороша, зараза.
Наконец эти писатели говорят комдиву в лоб, мол, вот как вы считаете,
вот вам бортпаек выдают, это как, справедливо?
- То есть?!
- Ну, то есть вся страна переживает определенный момент, испытывает
трудности с продовольственной программой, а у вас тут пайки, шоколад,
сгущенка...
- Па-ек... - не понимает комдив.
- Ах, бортпаек! - дошло до него наконец. - Социальная, значит,
справедливость в распределении, значит, материальных благ? Значит, много
флот у нас жрет, а, ребята? Значит, вы по этому поводу прикатили?
Комдив подмигнул.
- Ну ладно, - говорит он, - мы тут с вами заболтались совсем, а мне в
море выходить через двадцать минут.
- А вы надолго выходите? - интересуются эти деятели.
- Да как получится, часа на три-на четыре. А то хотите с нами?
Покатаемся. Увидите флот в динамике. Моряков, море, понимаешь. Интервью
возьмете, так сказать, на боевой вахте по защите святых рубежей. Поехали?
Как там у вас: "А вот сейчас я стою на палубе рядом с торпедным
аппаратом..."
Комдив подмигнул, корреспонденты заулыбались. Ну кто откажется,
бесплатно же. Эти писатели окончательно загорелись: глаза горят, оживлены,
бабы воркуют, как голубки над яйцекладкой.
Давно замечено, что самые мужественные люди - это те, кто ни черта не
знает.
Комдив посадил их на катер и врубил тридцать два узла и катал часов
восемь. И все под волну норовил, мерзавец, попасть, чтоб ощутили. Качало
так, что через пять минут после старта на катере все кормили ихтиандров, а
комдив в это время стоял на мостике и орал в ветер:
- Па-е-д-е-м, к-ра-со-от-ка-а, ка-та-ааа-ца... Да-авно я те-бя-а
па-д-жи-да-ал дал-дал-дал!
Писатели обделали всю кают-компанию. Из них вышло все. Даже желание
разобраться с распределением благ. Их перед отходом накормили флотским
борщом и перловкой, а это такая отрава - к маме не ходи.
Бабы, как качнуло, сразу же легли и забылись, а мужики выползали
поочередно и слюнявили борт. По трапу невозможно было спуститься, чтоб не
"посклизнуться" на поручнях. Всюду пахло флотским борщом; свекла, нарезанная
кубиками, выходила через нос в нетронутом состоянии; всюду эта
зараза-перловка.
Сначала у них вовсю отслаивалась слизистая желудка и кишечника, потом -
прямой кишки, а затем уже и клоаки.
Бортпаек в них впихнуть не удалось - в перекрестие не попадал. Фельдшер
пришел, посмотрел, покачал головой, перевернул баб, сдернул им штаны и
вкатил каждой лошадиную дозу какого-то противозачаточного средства, которое
вроде бы помогает при качке.
Их потом отскребли, как ошвартовались, и на носилках вынесли.
Х-хэ-хэ! Бортпаек они мечтали у нас оттяпать. Губешки раскатали.
Примчались и слюнями изошли. Кататься сначала научитесь!
Пис-сатели.

http://www.lib.ru/POKROWSKIJ/pokrowsk.txt