Несколько историй о моей 27 львовской школе. Со школой мне повезло дважды: во – первых, в год моего поступления мальчуковые и девчачьи школы объединили. Мы лицемерно ныли о том, как нам не повезло, но на самом деле были счастливы, ведь вместе учиться веселее. Правда?
Во-вторых, где-то в середине сентября к нам в школу поступила тихенькая болезненная девочка - Наташа Конева. И буквально через несколько дней нас перевели из двухэтажного барака, в котором располагалась наша 27 школа в прекрасное здание львовского пединститута. А пединститут срочно отправили в город Дрогобыч. Думаю, преподаватели пединститута не раз вспомнили «добрым словом» девочку Наташу Коневу и ей не раз икнулось. Училась Наташа с нами недолго, помню только, как статный ординарец на коленях снимал и надевал ей сапожки. Ещё помню, что мамы других девочек вечно обсуждали шубы молодой жены маршала. После отъезда девочки Наташи нас не тронули и мы так и остались в удобном светлом здании.
Учиться я не любила, с пятого класса вообще перестала этим заморачиваться. То-есть, оценки у меня были приличные, но знаний, как я сейчас понимаю, не было вовсе. Спасала отличная память. Просмотрю перед уроком страничку, подниму руку, воспроизведу по памяти малопонятные слова, получу хорошую оценку и погружусь в свой мир, далёкий от школьной жизни. Там граф Монтекристо мстит врагам, несчастная Тесс из рода Д`Эрбервилей борется за свою любовь, Тиль Уленшпигель спасает Фландрию, Шерлок Холмс распутывает все загадки с помощью дедукции, а здесь цифры, формулы, пионеры-герои, членистоногие и прочая детская мура.
Умница, учитель математики, добряк, запойный алкоголик, ко мне не приставал. «Всё равно будешь артисткой. Зачем тебе математика?» Я благоразумно помалкивала и с благодарностью принимала свои незаслуженные «тройки». Периодически Иван Васильевич уходил в запой и его заменял добрейший пенсионер Конон Кононович. Тому вообще всё было «до лампочки». Он любил порассуждать о жизни, а нам только того и надо было. Так что точные науки прошли мимо, о чём, как ни странно, я не раз пожалела.
Проблемы начались с появлением в расписании предмета «химия». Химичка, Вера Александровна, была настоящая мегера. Меня она почему-то сразу возненавидела. Говорить спокойно она просто не умела, орала громоподобным басом. Любимой фразой было: «Та я ж тебе як жабу роздеру!» Я вполне допускала, что может «разодрать». Химия была чуть ли не единственным предметом, к которому приходилось готовиться. Причём от страха я не могла рассуждать и зазубривала все уравнения наизусть. Так и вижу, как химичка медленно ведёт ручкой по списку в журнале, останавливается внизу и с садистским предвкушением моего провала вызывает меня к доске, к ненавистной таблице Менделеева… Ещё больше, чем меня она ненавидела нашу школьную красавицу Таню Козлову. По теперешним меркам она вовсе и не была бы красавицей – маленькая, кругленькая, тёмноглазая девочка, правда, с пышной грудью. Вся она излучала женственность и доброжелательность и очень нравилась мальчикам. Танька обычно носила очень короткие платья, что возмущало химичку ещё больше, чем незнание химических формул. Справедливости ради, должна отметить, что красавица Таня была ленива и туповата. Так вот, каждый урок начинался с представления. К доске вызывалась несчастная Татьяна, с обречённым видом она смотрела на злосчастную таблицу Менделеева и даже не пыталась что-то бормотать. Зато Вера Александровна заходилась от злости: «Що ж ти з себе робиш, дитина? В тебе й так ніжки кривенькі, а ти ще й спідницю одягла коротеньку! Тебе ж і на панель не візьмуть з такими ніжками»! При мысли о такой профнепригодности Татьяна совсем расстраивалась и покорно плелась на место с очередной двойкой. Подозреваю, что причиной подобных издевательств была не только зависть к Танькиной неземной красоте, как мы считали, а то, что папа – главный бухгалтер треста столовых и ресторанов Львова, принципиально ничего не нёс вредной химичке, в отличие от других, затравленных родителей.
Таньку Козлову я встретила через 20 лет на отдыхе на Азовском море. Ко мне подбежала маленькая, толстенькая тётка в очках. За руку она тащила такого же маленького, толстенького, очкастого мальчика. Бросилась мне на шею и запричитала: Какая же ты красавица, а я такая толстая – ужас! Ты, что меня не узнаёшь? Я же Таня Козлова! Ничего от прежней весёлой, лукавой, забавной Таньки! Замученная старая тётка. Правда, замужем уже в четвёртый раз! Значит, в этой бывшей школьной красавице всё - таки что-то было!