Как говорится, все мы родом из детства. Для того, чтобы понять человека, надо узнать о детстве. Я хочу предложить своим друзьям небольшой отрывок из моих воспоминаний. Не о себе, а о своём времени. Если кому-то будет интересно - покажу продолжение. Пишу для себя и немного для своей дочки, хотя мы и так друг друга понимаем. Л.

Мне шесть. Я уже многое понимаю. Мы должны уехать подальше от столицы. Там можно спрятаться и нас «пронесёт». Папа – автор учебников, по которым занимаются тысячи школьников всей Украины, впал в немилость за « недостаточное освещение руководящей роли партии» в своих работах и за «перекосы в сторону украинского национализма». В Киеве очень страшно. Каждый день кого – то «разбирают» на партсобрании и вечером «приходят». Больше о тех, кого «забрали», стараются не говорить. Я, в свои шесть лет уже понимаю, что это значит. Мамина подруга, доктор Дора Борисовна, безапелляционно заявляет «только Днепропетровск, Донецк – бандитский город, Львов – рассадник всех болезней, а в Виннице нет университета», но почему-то, (сейчас уже невозможно восстановить ход событий), мы оказались во Львове. Наверное, «рассадник болезней» лучше, чем «бандитский город». Я представляю огромную клумбу, на которой рассаживают болезни. Интересно, как они выглядят?
Итак, прощай, милый Киев, мы ещё с тобой встретимся! Здравствуй, незнакомый город Льва!
Здесь всё как - то не так, как дома. Киев пока ещё для меня «дом». Я не могу привыкнуть к тому, что наш подъезд (здесь он называется «брама»), расположенный между 11 и 15 номерами, оказывается не 13, а 11-а, во Львове цифра 13 под запретом. Взаимоотношения людей совершенно другие, более изысканные, что ли. Меньше грубости, демонстративная вежливость. Вечно выпивший сосед-инвалид с первого этажа - пан Петро, а дворничка не тётя Маша, а пани Мария и пан Петро при встрече, дыша перегаром, целует ей руку «Цілую ренчки, п’енкна пані Марія». Ничего себе «п’енкна»! (красивая). Старая тётка. Лет тридцать или пятьдесят! Для меня это почти одно и то же.
Многое находится в частных руках: пани Ирена шьёт чудесную обувь, пани Меля приносит необыкновенно вкусный шоколадный лом, явно ворованный, пани Рузя доставляет прямо в квартиру молоко, творог и «телянтину», а какие шляпки делает пани Тереза! И можно не сомневаться в качестве всего этого. У этих людей очень сильное понятие «гонора», т.е. чести. Каждый гордится тем, что делает и старается, чтобы все были довольны его работой.
1953 – 54 годы. Начинают возвращаться из лагерей самые разные люди. Ночуют у нас. Ведут себя по – разному. Одни угрюмо молчат, не благодарят за еду и постель, утром исчезают. Другим хочеться выговориться, ведь они так долго молчали. Мне страшно интересно, но мама следит, чтобы не говорили лишнего «при ребёнке». Страх всё ещё очень силён.
Ещё несколько воспоминаний об этом времени – бесконечные очереди буквально за всем. Мы, дети, гордимся тем, что нам тоже отпускают по полкило масла, как и взрослым. Намного позже мой дорогой, рано ушедший друг – поэт Лёня Киселёв напишет об этом стихи:
Мы выросли в очередях за сахаром и за маслом
Помню все дворы, где тогда выстаивал час за часом.
Не хватало мне – я молчал,
Успехом ужасно горд был,
Пятилетний, я получал,
Как взрослый целую норму…