Городской московский ребенок пятидесятых годов прошлого века не был избалован. И именно поэтому  был  богат. Без лишних вещей, этого мусора жизни, ему оставалось пространство для фантазий и размышлений. Каждый предмет обихода был в фокусе внимания, каждая хилая травка во дворе имела свое лицо и запах.

Отношение к цветам было особенное, как к жар-птице – смотри во все глаза!  Сестра моей бабушки Евдокия Ивановна работала в очень таинственном месте, в приусадебном хозяйстве Ботанического сада (теперь Аптекарский огород),  расположенном напротив нашего дома по Грохольскому переулку. Тетя жила в подвале дома, а окошко её комнаты выходило на 1-ю Мещанскую улицу, точнее под эту самую улицу, ведь из глубины подземелья были  видны только ноги пешеходов. Как-то раз, когда мы с мамой шли мимо, из этого окошка нас окликнул знакомый голос: «Анечка! Машенька!». Мама нагнулась, я присела на корточки. Тетя Дуся забралась на табурет,  распахнула форточку пошире, и,  улыбаясь добрейшей улыбкой, протянула маме   яркие,  трепещущие цветочки. Мама приняла букетик и передала его мне. О,  это счастье -  шелест бархатных лепестков, красота и ароматы целого мира. Спасибо, спасибо, спасибо!