Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, известный своей слабостью к прекрасному полу, пережил множество любовных увлечений. В 1829 году он обобщил их в так называемом “донжуанском списке”, занеся в альбом своей знакомой 37 женских имён без фамилий. За прошедшие без малого 200 лет пушкиноведы бросили все силы на разгадку тех, кто скрывается за этими именами. Однако полностью разобраться в хитросплетениях личной жизни поэта не удалось до сих пор.
Одна из самых неоспоримых любовных связей Пушкина - связь с крепостной девушкой Ольгой Калашниковой, чья семья находилась во владении предков поэта ещё со времён его легендарного прадеда Абрама Ганнибала.
25-летний барин обратил внимание на очаровательную горничную, когда вернулся из южной ссылки в родовое имение Михайловское в августе 1824 года. Ольга (1806–1840) — единственная дочь крепостного приказчика и управляющего имением (старосты) в Михайловском, а затем в Болдине Михаила Ивановича Калашникова. В момент встречи ей было 19. Их любовь разгорелась зимой, когда остальные члены семьи Пушкина покинули Михайловское, и продолжалась целых полтора года. Известен черновик стихотворения Пушкина «Весна, весна, пора любви…». Оно написано весной 1827 года, когда поэт получил долгожданную свободу:
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье.
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей...
Кого нарисовал Пушкин левее строк «Отдайте мне метель и вьюгу // И зимний долгой мрак ночей»? Отметим три индивидуальных признака открывшегося лица: нос «уточкой», крутой лоб и тяжеловатый подбородок. Впрочем, эти особенности не портят лица девушки, а улыбка и доверчивый взгляд делают его милым. Лицо может служить иллюстрацией к строкам из четвертой главы «Евгения Онегина» (строфа, написанная в декабре 1825 года) о времяпрепровождении героя в деревне, строкам, которые относят к Ольге Калашниковой:
Прогулки, чтенье, сон глубокий,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй...
К сожалению, «описание росту и примет» Ольги Калашниковой, сделанное в 1831 году, утрачено. Ее портреты, выполненные поэтом или кем-нибудь еще, неизвестны. Поэтому составить представление о внешности (да и о характере) девицы можно разве что самое приблизительное, основанное по преимуществу на весьма специфических, литературных источниках.
Но в вышеуказанном стихе, как это ни парадоксально, содержится характеристика внешности Ольги Калашниковой. «Белянка» — встарь так величали юниц «пригоженьких», «белокурых, светло-русых». Видимо, девушка мало походила на обычную крепостную крестьянку. Немудрено, что лицейский друг Пушкина Иван Пущин, навестивший поэта в январе 1825 года, сразу остановил на ней взор. «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи, — вспоминал декабрист. — Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину моих заключений». Он также сообразил, кем является эта "необычная" девица для Пушкина: «Я невольно смотрел на него с каким-то новым чувством, порожденным исключительным положением: оно высоко ставило его в моих глазах, и я боялся оскорбить его каким-нибудь неуместным замечанием».
Похоже, что Ольге Калашниковой также посвящена определенная часть «михайловской» лирики Пушкина, началом которой можно считать отнесенный С.А.Фомичевым к 25—31 декабря 1824 г. (т. е. к самому началу «связи» между Пушкиным и Калашниковой) набросок-двустишие:
Смеетесь вы, что девой бойкой
Пленен я милой поломойкой...
Наброском «Смеетесь вы…» и стихами о «белянке» поэт не ограничился. Едва заметное присутствие Ольги Калашниковой было обнаружено исследователями и в некоторых других пушкинских произведениях михайловского периода. Намек на нашу героиню (видимо, унаследовавшую от отца некоторые музыкальные способности) слышится и в четвертой песни «Евгения Онегина», написанной, как и строфа о «белянке молодой», в декабре 1825 года:
В избушке распевая, дева
Прядет, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней...
Еще в 1825 году господа сделали Михайлу Калашникова фактическим управляющим имением Болдино, и он был вынужден периодически наведываться в нижегородское владение Василия и Сергея Львовичей Пушкиных. Когда растаяли снега и высохли дороги, пришла пора покидать Михайловское. Апрель 1826 года. Начались суетные сборы… Тогда-то Ольга и сообщила не жалующему весну барину, что она в тягости...
Похоже, Пушкина это застало врасплох. Романтика отошла на задний план, впереди - тяжкие хлопоты. Он попытался избежать их и обратился к П.А.Вяземскому: «Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится — а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского; но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах. При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется — а нельзя ли его покаместь отдать в какую-нибудь деревню, — хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно ей богу… но тут уж не до совести».
Весною 1830 года в Москве состоялась помолвка Пушкина с m-lle Natalie Gontcharof. По этому случаю отец выделил сыну часть нижегородского родового имения — 200 крестьянских душ в деревне Кистенево, неподалеку от Болдино. Отправившись туда, Пушкин вынужден был остаться на 3 месяца из-за эпидемии холеры.
Меж тем в сельце Михайловском находилась Ольга Калашникова. Теперь ей было двадцать пять лет. Они свиделись в сентябре, сразу после приезда поэта. По всей вероятности, тогда же Пушкин узнал и о судьбе своего сына. В 1826 году Ольга родила сына Павла: «курчавого бастрючонка с родовыми ганнибаловскими чертами». В метрической книге он был записан как сын крестьянина Якова Иванова, но вскоре тяжело заболел и умер. Мальчик прожил всего два месяца, что в те времена являлось печальным, но обыденным делом. Он так и остался единственным известным ребёнком Пушкина, рождённым вне брака.
Страницы из метрической книги болдинской церкви с записями о рождении и смерти Павла
Возможно, Ольга проводила барина к могиле их ребенка, умершего ровно четыре года назад; по дороге что-то рассказала о рождении и смерти «малютки». Поэтическим следствием этой прогулки à deux стало «одно из самых грустных стихотворений» Александра Пушкина — «Румяный критик мой, насмешник толстопузый…» Оно датируется 1−10 октября 1830 года. Участников можно идентифицировать: это приближающиеся к болдинской Успенской церкви властный Михайло Иванов Калашников, Ольга и ее мать Васса (Василиса), а также болдинский священник Иоанн Матвеев с поповичем:
На дворе живой собаки нет.
Вот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.
Без шапки он; несёт подмышкой гроб ребенка
И кличет издали ленивого попенка,
Чтоб тот отца позвал да церковь отворил,
Скорей! ждать некогда! Давно бы схоронил...
В 1831 году Пушкин дал Калашниковой деньги и отпускную из крепостных, и в октябре того же года отец выдал ее замуж за чиновника П.С. Ключарева. Она стала владелицей дома в Лукьянове. Правда, семейная жизнь у нее оказалась неудачной: муж ее бросил и уехал в Москву. Сохранилась метрическая запись о рождении у П.С.Ключарева и Ольги Калашниковой сына Михаила. В числе его приемных родителей первым назван «титулярный советник Александр Сергеевич Пушкин».
Сохранилось единственное ее письмо к Пушкину, в котором она, будучи неграмотной, написала рукою писаря: «Милостивый государь Александр Сергеевич, я имела счастье получить от вас письмо, за которое чувствительно вас благодарю, что вы не забыли меня, находящуюся в бедном положении и в горестной жизни… оные есть у моего мужа, первое — пьяница и самый развратной жизни человек; у меня вся надежда на вас, милостивый государь… Мы вышли в отставку и живем у отца в Болдине… А на батюшку все Сергей Львович [отец поэта] поминутно пишет неудовольствия и строгие приказы, то прошу вас… защитить своею милостью его от сих наказаний. Вы пишете, что будете сюда или в Нижний, то я с нетерпением буду ожидать вашего приезда и о благополучном пути буду Бога молить…»
Письмо Калашниковой к Пушкину, написанное рукой её брата Гаврилы
В последний раз А.С. Пушкин виделся с Ольгой в сентябре 1834 г. в Болдино, где она жила, разойдясь с мужем, а 11 марта 1834 г. она умерла.
В Болдине поэт поклялся «всегда делать милость» семейству Калашниковых и свое обещание исполнил. Пушкин держал Михаила Ивановича (отца Ольги) в качестве управляющего в принадлежащем ему лично Кистеневе. Родные братья Василий и Гавриил были в услужении у поэта. Гавриил, например, сопровождал Пушкина в поездке по пугачевским местам.
Кстати, известный пушкинист С.Гейченко считал, что драма Пушкина «Русалка», которую поэт начал писать в начале 1826 года в Михайловском, тесно связана с увлечением поэта Ольгой Калашниковой.
https://www.anews.com/p/56845892-moya-113-ya-lyubo...vestno-o-lyubovnicah-pushkina/
http://portal-kultura.ru/articles/books/2774-olga-kalashnikova-krepostnaya-lyubov-pushkina/