У некоторых песен очень любопытные, неординарные «биографии». Произведения приобретают куда большую известность, чем их авторы, отрываются от событий, которым были изначально посвящены.
В XIX веке России пришлось вести долгие и нелегкие Кавказские войны. В них участвовали и морские силы: высаживали десанты на побережье Кавказа, пресекали подвоз к горцам контрабандного оружия, пересылаемого турками и англичанами.
Весной 1838-го в плавание к берегам Абхазии отчаливала эскадра во главе с флагманским кораблем Черноморского флота «Силистрия». Один из участников экспедиции пребывал в тревожном настроении. Возможно, его мучили нехорошие предчувствия. А может, ему просто хотелось порисоваться перед любимой девушкой. Он написал стихотворение, в котором есть такие строки: [380x249]
Не для меня придет весна, Не для меня Буг разольется, И сердце радостно забьется В порыве чувств не для меня!
Не для меня взойдет заря, Где Маша встретит в поле лето. Мне не слыхать ее привета, Она вздохнет не для меня!..
Не для меня придет весна, Я поплыву к брегам абхазским, Сражусь с народом закавказским, Давно там пуля ждет меня…
О дальнейшей судьбе автора ничего не известно. Мы не знаем даже его полного имени.
Стихотворение было впервые опубликовано в весеннем номере журнала «Библиотека для чтения» за 1839 год, под ним стояла подпись: «На корабле «Силистрия». 1838 г. А. Молчанов». Наверное, оно так бы и осталось малоизвестным, затерялось и забылось. Но в начале 1840-х на него обратил внимание выдающийся пианист и композитор Николай Петрович Девитте («Очи черные», «Не слышно шума городского»). Тот положил на музыку стихи Молчанова. Родился романс.
Мелодия трогала душу, завораживала и при этом была очень простой и запоминающейся. По сей день она сохранилась почти неизменной. Хотя текст не раз подвергался довольно серьезным переделкам.
Песня стала жить собственной жизнью, распространялась как «народная». Она оказалась классическим «офицерским романсом». Ее наигрывали и напевали на полковых балах и лихих товарищеских пирушках, у походных костров, в землянках и блиндажах. Романс проник и на светские вечера, в столичные и провинциальные музыкальные салоны.
Где-то на рубеже XIX–XX веков он был опубликован за новой подписью — «Слова и музыка А. Гадалина». Но на вопросы, кто такой Гадалин и существовал ли он вообще, ответов по сей день нет.
Особенную популярность романс завоевал в казачьей среде. Вероятно, казаки услышали его от армейских офицеров, переняли, подхватили. При этом слегка подправили, сделали казачьим. Словно тот родился в какой-нибудь станице, среди чубатых молодцов. Река Буг из романса исчезла, сменилась Доном. Выпало имя девушки Маши. Вместо плавания «к брегам абхазским» тоскующего героя переносили в обстановку то одной, то другой войны — кавказской, турецкой, японской, Первой мировой.
В годы Гражданской песня приобрела новый смысл. [показать]
Печаль, ощущение обреченности — чувства, которые охватывали казаков в то страшное время. По Дону, Тереку, Уралу, Оренбуржью, Астраханскому краю покатился кошмар казачьего геноцида. Казаки не хотели идти на убой бессловесной, покорной скотиной, брались за оружие. Дрались насмерть. Понимали, что живыми в плен лучше не сдаваться.
В подобных условиях песня «Не для меня» была особенно близкой и понятной. Казаки запевали не о каких-либо абстрактных героях, а о самих себе:
…А для меня кусок свинца,
Он в тело белое вопьется
И кровь горячая польется…
Или, в других вариантах текста: «И слезы горькие прольются». Разночтение далеко не единственное. Ведь песня по-прежнему распространялась из уст в уста. Слова корректировались, дополнялись, подстраивались к тем условиям, которые соответствовали обстановке и родным местам. Один из известных вариантов звучал так:
…Но для меня придет борьба,
Умчусь я в степи Приамурья,
Сражусь там с бандой большевистской,
Там пуля ждет давно меня…
В таком контексте романс перекочевал за границу, в среду русской эмиграции. Его исполняли и слушали как песню Гражданской войны.
В России возник еще один букет редакций и версий — тюремный. С большой долей вероятности можно предположить, что казаки и бывшие офицеры принесли романс в лагеря. Блатным и прочим зэкам он тоже пришелся по душе, настрой оказался очень близким: ностальгия по воле, безысходность, ожидающая пуля во время побега…
Песня продолжала жить и в Красной Армии — в облике «военного романса». Особенно приглянулась она там, где советским войскам приходилось туго, где они несли серьезные потери, — на Халхин-Голе, финской войне, на фронтах Великой Отечественной. Правда, романс звучал только в узком кругу, а на большую сцену в советские годы так и не вышел. Остался «народным».
[300x380]Не для меня придет весна, Не для меня Дон разольется И сердце девичье забьется С восторгом чувств не для меня.
Не для меня цветут сады, В долине роща расцветает Там соловей весну встречает, Он будет петь не для меня.
Не для меня куют коня, И ветер гривою играет Он бьет копытом и не знает — Его куют не для меня.
Не для меня придет Пасха, За стол родня вся соберется «Христос Воскрес» из уст польется, С пасхальни день не для меня. [показать] А для меня кусок свинца, Он в тело белое вопьется И слезы горькие польются, Такая жизнь, брат, ждет меня.
