Своё сердце Шопен завещал похоронить  в Польше.....

В детстве Шопен  жил возле речки с говорящим названием Утрата. Там, в Желязовой Воле, он купался в любви. Отец с матерью, сестры Людвика, Изабелла и младшая Эмилька, обожали его. Где бы ни был, он платил им сильным ответным чувством.  

[80x]
Оставив Варшаву двадцатилетним и никогда больше не вернувшись в этот город, Шопен  напишет о свидании с родителями в Карлсбаде: «Я наверху блаженства»...  Вслед навестившей его Людвике несется письмо, в котором он перебирает оставшиеся от нее мелочи: вышивание башмачка, завернутое в английскую промокательную бумагу, маленький карандашик... 

Столь трогательное внимание к мелочам присуще женщине, но мужчине...  Фредерик - не просто мужчина, он - художник. Его душа – полная страсти и  нежности -  драгоценный ларец, хранящий любовь. 

[60x]
Он начал как вундеркинд, написав в семь лет свой первый полонез. Пресса назвала его «настоящим музыкальным гением». Он плакал, слушая музыку, ночами вскакивал и бросался к инструменту, чтобы сыграть пришедшую на ум мелодию. Фридерику Шопену было чуть больше двадцати, когда в 1831 году он покинул Варшаву ради столицы искусств.

Парижскую публику сразу покорили его полонезы, вальсы, мазурки, сохранявшие традиционную танцевальную форму, но наполненные новым содержанием — истинной поэзией и драматизмом.

К тому же Фридерик был прекрасным пианистом, он поражал слушателей не только техническим совершенством, но и глубиной, и искренностью исполнения. Река Утрата уносила свои воды, а вместе с водами - годы... 

[60x]
Середина 19-го века, Фредерик живет в Париже между двумя революциями - 1830 и 1848 годов, а Париж живет как в лихорадке. Крупные буржуа - в бешеной гонке за наживой, мелкие - в нервном напряжении, демократическая интеллигенция - в оппозиции, нравы - разнузданны, общественная мораль - на нуле. На этом фоне расцветают искусства.  Гремит слава пианистов Листа и Шумана, композиторов Россини и Доницетти, художника Делакруа, писателей Бальзака и Стендаля. Среди прославленных  -  писательница Жорж Санд (автор бессмертного романа «Консуэло»)  и пианист, композитор Фредерик Шопен. О пианисте, которому в Париже нет равных, бросит свою знаменитую фразу Роберт Шуман: «Шапки долой, господа, перед вами гений!» 

Шопен и внешне соответствовал той музыке, которую сочинял .У него сложилась репутация сердцееда, перед которым не могут устоять самые прекрасные женщины. Его сила была в изяществе, легкости, блестящем остроумии, не говоря уже о самом главном — музыке, которой заслушивались и восхищались.

[80x]
Пять женских имен связывают с именем Шопена: Констанция Гладковская, Дельфина Потоцкая, Мария Водзинская, Жорж Санд и Джейн Стирлинг. На Марии он хотел жениться, за него мечтала выйти замуж Джейн, Констанция была юношеским идеалом, Дельфина - великолепной светской любовницей.  

Не менее шумная слава выпала на долю покорительницы мужских сердец Авроры Дюпен — писательницы, подписывавшей свои романы псевдонимом Жорж Санд. Задолго до встречи с ней Шопен был наслышан о ее таланте, ее любовных связях и эпатирующих манерах: она демонстративно носила брюки и фрак, курила сигары.

На Фредерика Жорж Санд произвела сначала скорее отрицательное впечатление. «Я познакомился с большой знаменитостью, -  сообщает он родным, -  госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд, но ее лицо несимпатично, и она мне совсем не понравилась».

[80x]
Они познакомились на одном из светских приемов, и в первые мгновения беседы Шопен был очарован: эту женщину не портили ни мужская одежда, ни низкий голос с хрипотцой. Наоборот, все это делало ее загадочной, манящей.

Но стоило ей отойти в сторону, и обаяние рассеялось: в роли беспечного денди с сигарой во рту она выглядела издали почти карикатурно. И тем не менее он очень огорчился, когда на следующий день не застал ее в доме общих знакомых…

Вскоре по Парижу разнеслась весть, что Шопен и Жорж Санд отправились в совместное путешествие. Оба были слишком заметны, чтобы эта новость не вызвала бурю в обществе. Студентки консерватории горячо обсуждали новый роман своего маэстро, у какой-то баронессы случился припадок, а один известный литератор три дня не выходил из кабака…

 
Парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно. А в постели памятники просто смешны…»

Оноре Бальзак, когда его спросили, что он думает об этом сенсационном романе, ответил так: «Прежние неудачи в любви мадам Санд заключены в ее непоколебимой вере в счастливую любовь. Она верит в нее и ждет как женщина. А добивается ее как мужчина…»

[80x]
По характеру они были разными. Жорж Санд никогда не жаловалась на усталость. Она умела не только работать круглые сутки, но и безудержно веселиться. Шопена, болезненного смолоду, это иногда тяготило. При этом оба были поглощены своим творчеством, которое требовало огромного напряжения. Обоим были свойственны творческие метания и даже неврастенические приступы, но Жорж Санд преодолевала их значительно легче, чем Фредерик.

Почти десять лет, с 1838-го по 1847-й, Шопен был постоянным посетителем фамильного замка Дюпенов. Замок Ноан славился своим гостеприимством. Как в родной дом, приезжали сюда летом многочисленные друзья, родственники, знакомые хозяйки и ее возлюбленного, которого здесь любовно называли Шопинетто. С Жорж Санд Шопена  связала не только страсть, но и глубокая привязанность, и истинная дружба. Ни с кем Фредерик не был так откровенен, ни с кем так глубоко не обсуждал свои профессиональные проблемы.

[70x]
Очень музыкальная от природы, Жорж Санд тонко чувствовала и понимала музыку Шопена, преклонялась перед его талантом. Шопен же, стоявший в стороне от литературного процесса, мало интересовался творчеством своей возлюбленной. Поговаривали, что он даже не все ее романы прочел. С таким равнодушием Жорж Санд трудно было примириться. Обиды накапливались. Разлад обнаружился после выхода в свет романа Жорж Санд «Лукреция Флориани».

Любовная история, положенная в его основу, очень напоминала роман самой писательницы с Шопеном. Сколько бы Жорж Санд ни отрицала этого, Фридерик узнал ее в актрисе Лукреции, имевшей троих детей от разных мужей, а себя — в изнеженном, капризном князе Кароле.

[80x]
Первой реакцией Шопена был шок: на всеобщий суд вынесена история их жизни, их любви. Причем Жорж Санд усилила в романе нарцистические черты Шопена, создав не достоверный портрет, а скорее, карикатуру, шарж. Шопен считал, что Жорж Санд предала их любовь, которая на самом деле обогатила их обоих. На страницах книги Кароль и Лукреция, пережив трагедию несостоявшихся надежд, расстаются. Удар по самолюбию был смертельным, и все-таки Шопен проглотил эту горькую пилюлю. Однако их отношения дали такую трещину, что любой малозначимый повод мог спровоцировать разрыв.

Их связь длилась почти десять лет... Испытание чувств преподнесла им зима, проведенная на Майорке в заброшенном картезианском монастыре «Вальдемоза». В этом фантастически красивом месте они оба ощутили особый прилив вдохновения.

[60x]
Там родился шопеновский цикл из двадцати четырех прелюдий, отражающий разные настроения, разные порывы души, но пронизанный одним страстным желанием жить и любить. К несчастью, в самый разгар работы у Шопена пошла горлом кровь, началось тяжелое обострение чахотки. Жорж Санд, забросив сочинительство, не отходила от него ни днем ни ночью… Вопреки злобным сплетням, пережитое испытание не только не пошатнуло их союз, но, напротив, сделало его крепче.

Войцех Гжимала, один из ближайших друзей Шопена, считал, что Жорж Санд, «которая отравила все его существование», была виновницей его гибели. «Ядовитым растением» называл её Вильгельм Ленц, ученик Шопена, до глубины души возмущавшийся тем, как нагло, высокомерно и пренебрежительно обращалась Жорж Санд с Шопеном даже в присутствии посторонних.

Но есть и другие воспоминания, свидетельствующие о том, что обвинения в адрес Жорж Санд сильно преувеличены. Годы, проведенные с нею, оказались самыми плодотворными в его жизни. За свою недолгую жизнь (Шопен прожил всего 39 лет) он написал два концерта и множество фортепианных пьес — сонаты, ноктюрны, скерцо, этюды, фантазии, экспромты, песни. Авроре Дюдеван  мы обязаны появлением на свет лучших сочинений  композитора.

[80x]
Вскоре Шопен уехал в Англию. «Мне не может быть тяжелее, чем теперь, и настоящей радости я давно не испытывал… я только прозябаю и жду конца… — писал он оттуда другу. — Я чувствую себя слабее, я не могу сочинять… Я никогда не проклинал, но теперь я почти готов проклинать Лукрецию». Шопен собирался дать в Лондоне несколько концертов, но здоровье не позволило. Удалось лишь дважды выступить в частном доме у своих знакомых.

В Париже болезнь обострилась, и в последние месяцы Шопен был настолько слаб, что не мог говорить, объяснялся жестами. Когда Жорж Санд узнала о его болезни, она порывалась пойти к нему, но друзья не позволили, опасаясь, что сильное волнение ухудшит его состояние.

[70x]
А Шопен за несколько дней до смерти сказал своему другу Франшому: «Она говорила, что не даст мне умереть без нее, что я умру у нее на руках…» Своё сердце Шопен завещал похоронить  в Польше.

[70x]