Это цитата сообщения Лариса_Воронина Оригинальное сообщение

Ненависть

Меня просто потряс этот короткий рассказ, который я случайно нашла в интернете.... В жизни бывает все. Наверное , в семьях встречается и такое сильное чувство, как ненависть, которая часто идет рядом с любовью.

[показать]

Она начала его ненавидеть еще до того, как вышла за него замуж, в отместку другому. А виноват он был в том, что тот, другой, любимый, выбрал не ее.
Мужа она ненавидела, но родила детей, вместе с ним построила дом, ходила в гости и ездила отдыхать – все, как у всех. Только вот после своего замужества никогда даже не заглядывала на другой конец села, где обосновался со своим семейством несостоявшийся муж. Да и заглядывать не надо было, в селе всякий всё друг о друге знает: расскажут-перескажут и о том, чего не было; в лицо новости выплеснут, оценивая: каково тебе? Она новости выслушивала, смеялась да и шла себе дальше танцующей походочкой. Но не раз за спиной слышала: «Красивая, гадюка! А такому мужику, золотому, досталась!» Дома же, особенно после хороших новостей о своем бывшем ухажере, еще неистовей, больней и несправедливей вгрызалась в своего мужа, проклиная его самого и опостылевшую любовь. В такие минуты она и себя не жалела, и того обманщика, поминая недобрым словом. Но так было по молодости, а с возрастом и новости редко приносили, да и она быстро обрывала рассказчиков: «Шел бы ты…», посылая - по-матерному, видать, помнила еще свою давнюю и единственную любовь.
И вот муж умер, а она начала чахнуть день ото дня. Дети же просто кинулись из дома врассыпную, потому что она взялась было применять к ним обращение, предназначавшееся прежде только мужу.
=
В скором времени от ее былой красоты не осталось и следа: спина сгорбилась, ноги, в синюшных жгутах вен едва сгибались в коленях, как и пальцы на руках, искореженные артритом. Неприбранные седые волосы как попало торчали из-под замусоленного платка, а поверх одежды всегда был надет грязный фартук с большими дырявыми карманами. Одевалась она и зимой и летом в замызганную, прожженную в нескольких места куртку, которую принесла с помойки, и рейтузы, фасон, цвет и год пошива которых невозможно было определить. Ее наряд завершали рваные галоши, в любой сезон надетые на несколько шерстяных носков, чтобы они не спадали,а ноги не стыли.
Такие метаморфозы были вовсе не от безденежья и нищеты: деньги и от мужа остались, и дети присылали, да и своя пенсия вскоре подоспела, а просто ничем больше не могла она отплатить и ненавистному мужу, и себе за то, что столько лет прожила с ним. Как ни просили ее дети сменить наряд, она отказывалась: бурчала что-то невразумительное в ответ или злобно ругалась. Односельчане, прежде знавшие ее красавицей и модницей, только удивлялись и тайком крутили пальцем у виска.
Со своего двора она выходила очень редко, разве что в магазин за хлебом и солью (почти все продукты привозили дети), и весь день копалась на грядках или, облокотившись о штакетник, смотрела вдоль улицы. При этом вид у нее был как у нахохлившейся, растрепанной вороны. Да и голос ее стал каким-то каркающим, и редко произносимыми словами она будто клевала собеседников.
С неистовством, с которым не любила, а ненавидела, она теперь вгрызалась в землю: сеяла, сажала, выращивала и содержала все свои посадки в идеальной чистоте. «У Прокопьевны в огороде все так и прет, так и прет!» - завистливо говорили соседки. Но не радовали ее эти урожаи, и она раздавала все любому, проходившему мимо ее палисадника. А заготовленные в больших количествах компоты, варенья, соленья перед приездом детей выставляла рядами на крыльце: захотят – возьмут (сама никогда не предлагала), нет – отдаст кому-нибудь.
Мало кто побывал у нее в гостях, но, кому посчастливилось, рассказывали, что в зале висели две большие фотографии: ее и мужа, а с теми, кто не узнавал ее на этой фотографии, она переставала даже здороваться. Обе фотографии с траурными лентами! Во дворе ни кошки, ни собаки, ни курицы. Всех извела!
Вот так в ненависти протекла её жизнь, а когда пришла пора, она сама улеглась в своем обычном наряде на кровать под атласное одеяло и три дня без сна, молча, глядела в потолок. Плакали приехавшие дети, просили: «Мама, скажи хоть что-нибудь!» Но она так и ушла без единого слова и с широко открытыми глазами. Кого вспоминала и с кем прощалась?
Пожалей её, бедную, и прости, Господи!


Татьяна Лобанова
http://www.clubochek.ru/prose.php?id=45566
фото от RetroAtelier