– Ответь мне на простой вопрос, читал ли ты когда-нибудь книгу Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», или Карла Маркса «Капитал. Критика политической экономии», или труды лауреатов премии Нобеля по Экономике?
– Чё нибудь да ты отмочишь. Очень давно кое-что слышал и, даже более того, вынужден был учить. Имею представление в общих чертах об основных идеях, изложенных там. Но это знание не входит в круг моих интересов и компетенций, так как оно стоит над и вне интересов отдельной личности. Разве может вызвать интерес к прочтению книга, у которой название воспринимается как издевательство над здравым смыслом. Безусловно, отдельные личности бывают богатыми. Но чтобы народ? Как тебе может пригодиться мой ответ?
– Никак. Просто спросил. Хочу ещё спросить. Надо ли читать художественную литературу? Имею ввиду классиков и просто выдающихся литераторов.
– Надо непременно и не надо одновременно. Надо для того, чтобы наполняться словами, смыслами, нравственностью. Не надо, потому что любое литературное сочинение имеет сюжет, вокруг которого автор выстраивает правдоподобный мир с условными персонажами в динамике своей вербальной компетенции. Одни (литераторы) через своё восприятие мира описывают смыслы доступные им, а другие (читатели) пытаются при помощи своего восприятия мира отыскать в произведениях свои личные смыслы. Одни пописывают (не бесплатно), другие почитывают (за деньги). Это тема для отдельного разговора. Давай её отложим, так как я чувствую, что твои вопросы содержат какую-то подоплёку. Чё задумал?
– Понимаешь, изюминки не хватает. Темы одни и те же повторяются, только слова разные. Продажи, распродажи, музыка, видео фильмы. Всё крутится вокруг продаж. Реклама тоже стала продуктом, который никому не нужен, но имеет свою цену. Реклама, где навязчиво, где незаметно внедряется в подсознание, формируя наши предпочтения.
– Всё так. Трудно в соцсетях найти интересные темы, свежий взгляд на известные повторяющиеся проблемы и отношения в социуме.
– Вот! Книжечка интересная попала с темой, которая с некоторых пор стала слишком явно выпадать из круга наших обсуждений, но всё ещё интересна нам. Надеюсь, ты не забыл, что совсем недавно мы обсуждали книгу Р. Докинза «Эгоистичный ген»? Тогда нам удалось прочитать небольшой отрывок из этой книги доступный с ознакомительной целью бесплатно. В книге автор пытался связать законы Генетики и идеи Дарвина в тугой узел непротиворечивых воззрений. Новая находка предлагает отыскать точки сопряжения Происхождения видов с Первобытной сексуальностью. Это интересно, когда несмотря на критику идей Дарвина, в наше время есть весьма оригинально мыслящие адепты «секты» Дарвинизма. Предлагаю несколько пространных цитат, пока без ссылки на источник.
–Цитируй.

Задумайтесь об этом. Что есть сад? Засаженная земля. Ухоженная. Культивированная и упорядоченная. Организованная. Имеющая предназначение. Сорняки беспощадно выдраны или вытравлены. Семена отобраны и высеяны. Ничего свободного или самопроизвольного в таком месте. Случайности нежелательны. Но история говорит, что до грехопадения Адам и Ева жили беззаботными, нагими и невинными – у них было всё. Их мир давал им всё необходимое: еду, кров и компанию.
Выходит, что райские сады на самом деле вовсе не были садами. Чем угодно, только не садами: джунглями, лесом, диким берегом, открытой саванной, продуваемой ветрами тундрой. Адама и Еву не изгнали из сада. Их загнали туда.
Но после грехопадения хорошие времена закончились. Еду, что была ранее подарком природы, теперь приходилось зарабатывать тяжким трудом. Женщины стали рожать в муках. И сексуальное удовольствие – ранее невинное – теперь стало источником унижения и стыда. Хотя библейская история преподносит, что первые люди были изгнаны из сада, что-то в ней, совершенно очевидно, было напутано в процессе пересказов. Проклятие, от которого страдали Адам и Ева, – это смена беспечной, полной удовольствий жизни собирателей на тяжкий труд земледельца в саду от рассвета до заката. Первородный грех – это попытка объяснить, как вообще наши предки умудрились так опростоволоситься с этой сделкой.
История грехопадения даёт описательную структуру болезненного перехода от быта собирателей – по принципу «где нашёл, там и съел» – к трудной битве за жизнь хлебороба. Они сражаются с насекомыми, грызунами, погодой, самой землёй; они зарабатывают свой хлеб в поте лица своего вместо того, чтобы, как делали их предки, просто сорвать и съесть плод, который теперь стал запретным. Немудрено, что собиратели почти никогда не проявляли интереса к изучению земледельческих навыков европейцев. Как выразился один собиратель, «зачем мне что-то сажать, когда вокруг столько орехов монгонго?».
Книги вроде этой, о человеческой природе, – словно лампочки в ночи, на которые роем слетаются неприятности. С одной стороны, каждый из нас – знаток в этой области. Мы же люди, поэтому прекрасно разбираемся в вопросах человеческой природы. Что тут понимать-то, достаточно лишь элементарного здравого смысла и толики внимания, направленного на поток собственных беспрерывных симпатий и антипатий. Чего усложнять-то.
Но на самом деле понять человеческую природу совсем не легко. Её высаживают, пересаживают, пропалывают, удобряют, обносят забором, засевают и поливают не хуже сада или поля для гольфа. Люди культивируются дольше, чем что-либо ещё на этой планете. Мы одомашнены нашими культурами для каких-то непонятных целей; в нас воспитываются и поощряются одни аспекты поведения, а другие – те, что могут оказаться деструктивными, – отбрасываются. Можно сказать, что сельское хозяйство одомашнило человека больше, чем любое другое растение или животное.
Наше представление о возможностях собственной природы, как и наш рацион, постоянно сокращается. Каким бы полезным и питательным оно ни было, но если оно дикое, то вырывается с корнем, как сорняк, – хотя, как мы увидим, некоторые из этих корней уходят в глубокое прошлое. Можете пропалывать сколько угодно, но они будут прорастать снова и снова.
То, что культивируется – в почве или в сознании, – необязательно хорошо для отдельных членов сообщества. Что-то может быть полезно культуре в целом, но при этом явится личной катастрофой для большинства её членов.
Индивиды будут страдать и погибать на войне, а общество может получить от неё выгоду. Промышленное отравление воздуха и воды, глобализация торговли, генетически модифицированные продукты… Всё это принимается индивидами, которые, скорее всего, в итоге от этого проиграют.
Такой разрыв между интересами индивида и группы помогает объяснить, почему переход к сельскому хозяйству обычно представляется как огромный скачок вперёд, несмотря на то что это было фактически катастрофой для большинства индивидов, переживших его. Останки скелетов в различных регионах мира, датированные временем перехода от собирательства к земледелию, говорят об одном и том же: вспышки голода, витаминная недостаточность, замедление роста, радикальное снижение продолжительности жизни, насилие. Мало поводов для ликования. Для большинства людей, как мы увидим, переход от собирательства к земледелию был, скорее, не громадным скачком вперёд, а головокружительным падением с благодатных вершин.
– На фоне вечных и неизменных мифов, догм, преданий и сказаний с их простотой восприятия, налётом волшебности, магии и сказочности, бесконечный поток отдельных биологических тел, вовлечённый в круговорот скоротечных пищевых цепочек, страстно желает прикоснуться к вечности, но вновь и вновь продолжает пользовать предустановленные в генотипе шаблоны.