Автобус остановился. Она медленно, опираясь на тросточку, подошла к автобусу, тяжело поднялась по ступеням и села на переднее сиденье автобуса ПАЗ, спиной к водителю. Открыла сумку, достала портмоне и подала кондуктору какую - то мелочь. Получив билет и сдачу убрала портмоне обратно в сумку. Невысокого роста, аккуратно подвязанная шелковым красивым платком, опрятно одетая, она безучастно смотрела в окно и казалось, что ничто ее уже не интересует. Взгляд не блуждал и она не смотрела на пассажиров. Возраст женщины, по моим оценкам, приближался к 90 годам. Наблюдать за ней я стал потому, что она очень похожа на мою двоюродную сестру, которая проживает в деревне. У водителя в кабине было включено радио и полилась в салон грустная песня: "Я спросил у ясеня...". Что то дрогнуло в ее лице, и когда певец запел: "Я спросил у осени..." из ее глаз полились скупые слезы, которые она утирала кончиками шелкового платка.
- Вот такое оно бессмертие, - подумал я. Бессмертным быть наверное хорошо среди бессмертных. Тяжело жить только воспоминаниями на фоне непонимания нового, нарождающегося мира, который уже совершенно иной нежели тот, в котором было так уютно и хорошо. Наверное так у нее. А у меня? Как будет у меня? Всеми доступными средствами мы пытаемся адаптироваться к миру окружающему, к Ойкумене, забывая, что есть еще мир внутри. Мир состоящий из предчувствий, интуиции, таинственный Путь, путь одиночества, путь неделания, и неизвестно еще чего. Почему же захватывает наше внимание этот безумный окружающий мир?
