Ну вот, новое  в науке приходит и к людям.

«То, чему нас учили в школе, что клетки передают по наследству только свой геном, больше не отвечает научной действительности. На самом деле клетки наследуют и эпигеном. Теперь ученые знают, что несмотря на существование неизменного генома, судьба человека в большой степени в его собственных руках. «Измените стиль жизни – и вы положите начало цепочке биохимических изменений, которые станут незаметно, но неуклонно помогать и вам, и, возможно, всем вашим потомкам до конца их жизни на Земле»,- предлагает Шпорк.

Интересная штука, - наука. Прочитаешь такое изречение и правда, был хилый и болезненный, а стал заниматься спортом или делать утреннюю гимнастику, то станешь совсем другим человеком потому что биохимия твоя изменится. Тут спорить бесполезно. Интересно другое, где – то на подсознательном уровне мы это уже знаем, но в силу каких – то причин не предпринимаем никаких усилий чтобы исправить ситуацию.

«После того как в 2003 году эпохально завершился проект «Геном человека», ученые столкнулись с новыми проблемами. Фармацевты уже надеялись на новые генные препараты, но оказалось, что сбой функции какого-то определенного гена редко приводит к развитию болезни, которую можно диагностировать заранее. Все оказалось куда сложнее, чем выглядело в начале. Ученые узнали, что геном не устойчивый текст. Число генов может увеличиваться, например, в 16 раз, а сами гены — модифицироваться, дробиться и снова состыковываться: такие гены называются транспозонами».

«После окончания секвенирования генома человека в 2003 году выяснилось, что генетический код амебы в двести раз длиннее человеческого, — последний составляет лишь примерно 22 тысячи генов. Почему же сложность организмов не отражается в их ДНК? Или, может быть, у более сложных организмов ДНК более компактная? Но что тогда делать с дрожжами, у которых ДНК в двести раз короче человеческой?»

«Эпигенетика ответила на вопрос о том, как у человека может быть генов меньше, чем у амебы или сорняка: высшие организмы способны синтезировать из одной «схемы» множество вариантов белков. Иными словами, все дело в генной регуляции — она появляется только у сложных организмов, и чем она сложнее, тем разнообразнее устроена его жизнедеятельность. Таким образом, несмотря на небольшое количество генов, человек, благодаря своему эпигеному, гораздо сложнее других организмов. Этот же тезис эпигенетиков отвечает и на другой популярный вопрос: почему мы мало отличаемся от шимпанзе, если совпадение наших геномов — 98,7%? Несмотря на то, что различия в генетическом материале минимальны, эпигенетические различия — огромны».

«Как человек приспосабливается к внешней среде в долгосрочной перспективе? Ранее наука знала только о двух крайностях — эволюции, которая требует тысяч лет, и гормональных изменениях, работающих сверхбыстро. Однако между ними оказался немаловажный срединный механизм — эпигенетические переключатели. Именно они формируют наше приспособление к окружающей среде на срок, соизмеримый со сроком человеческой жизни. Особенно важно, что изменения, произведенные ими, будут действовать долгосрочно — даже если в клетку не будут поступать новые сигналы. Так становится понятнее, почему питание нашей матери или ранние детские переживания могут влиять на всю дальнейшую жизнь. Но не стоит думать, что эпигеном — абсолютно неподвижная система. Человек способен менять свойства своего организма, как в лучшую, так и в худшую сторону».

Последнее изречение обнадеживает в том плане, что мы можем менять свойства своего организма, только вот беда, как мы узнаем в какую сторону изменятся свойства организма, если согласимся на такой эксперимент. Кроме того, мы не знаем нужно ли нам менять свойства своего организма. Вдобавок ко всему, речь идет ведь только теле физическом и не принимаются во внимание другие компоненты, входящие в понятие «Человек».

Но вот совсем другой подход к теме трансформации свойств организма. Он в чем – то перекликается с тем, что описано выше.

«Мы выбираем свои пути в соответствии с тем, что говорим себе».

Разговор в себе, разговор с самим собой мы ведем непрерывно. Мы разговариваем в себе о нашем мире, обо всем, что составляет сферу наших интересов или обстоятельств в которых мы оказываемся. Говорим непрерывно. Создавая мысли облекая образы в слова. Только кажется, что разговор с самим собой – монолог. На самом деле в этом внутреннем, беззвучном разговоре всегда присутствует оппонент. Фантомный, часто не осознаваемый, но по умолчанию, - присутствующий. Его доводы, установки, рассуждения и взгляды, априори, слабее наших. Такой подход или метод ведения псевдодискуссии дает возможность «убедиться» в правильности своих поступков, важности своих решений, в своей «святости и непогрешимости». Этот подход позволяет не меняться, консервирует образ себя, заставляет костенеть в своих убеждениях и, как следствие, фиксирует восприятие мира. Что же порождает диалог? Как считает А. Ксендзюк, это отношение «…неосознанно противопоставленных в психическом пространстве объектов: чистого сенсорного сигнала (внешнего или внутреннего) и перцептивного механизма с его смыслопорождением и референцией».

Таким образом, если тема того, о чем мы разговариваем сами с собой изменится, то изменится и мироощущение, а, следовательно, и свойства своего организма. Если разговор прервется в силу, скажем, интоксикации или депривации, то и мир перестанет быть миром.

Мы искренне удивляемся почему нас не понимают. Возможно такое состояние возникает вследствие того, что мы не можем понять, что «… структура реального мира людей полицентрична», иначе говоря, сколько людей столько и мнений. «Структура же сознания моноцентрична, то есть в системе своего сознания человек – творец, субъект, остальные люди - объекты. При примитивной форме эгоцентризма человек в своем внутреннем диалоге легко приводит к согласию с собой оппонента, как угодно манипулируя его образом. Противоположный полюс – предельная децентрованность своего сознания, когда во внутреннем диалоге «образ я» - «образ другого», как в диалоге реальном, нет окончательных побед». А. Ксендзюк «Тайна Карлоса Кастанеды»

Несомненно, что в этих двух точках зрения есть какое – то рациональное зерно, но несомненно также и то, что наука и мистицизм начинают потихоньку, крайне осторожно, сближаться.