Это цитата сообщения klara-1992 Оригинальное сообщение



...


О биографии Ирины Снеговой известно очень мало. Родилась в 1922-м... была известна... почти знаменита в 60-е... жила переводами с языков народов СССР... умерла в 1975-м... писала «тихую лирику» – о любви... о женском быте... о детях... о красоте мира... до сегодняшнего дня стихи не переиздавались...А стихи замечательные! У бабули есть на полочке ещё советского издания тоненькая книжечка её стихов.


Читаю и ощущаю поэтессу своей современницей, потому что она пишет о вечном: о любви, измене, расставании, семье...
Попыталась найти что-либо о поэтессе в Инете, однако, несколько дней усердных поисков в сети почти ничего не дали. Только сухие даты рождения/смерти и пара строчек из воспоминаний С. Мнацаканяна. Зато поразило обилие ее стихотворений в ЖЖ и блогах каких-то девчушек. На розовых и сиреневых фонах, в обрамлении из сердечек и ангелов находятся записи с прекрасными стихами Ирины Снеговой. Серьезные, умные и печальные стихи зрелой женщины… На одном из сайтов, читая короткую биографическую справку о поэте, натолкнулась на горькую строчку недоумения: «В Сети имя Снеговой постоянно встречается в девичьих дневниках, но не на сайтах, посвящённых литературе. Это не читательское забвение, а досадная забывчивость специалистов.» И удивилась… Кто-то так же, как и я, заметил странное отсутствие внимания литераторов к хорошему, интересному поэту.
Теперь чуть подробнее
Ирина Снегова родилась в 1922 году в Курске. Окончила Литературный институт им. М. Горького в 1948-ом. В том же году начала печататься. Автор поэтических сборников «Лирические стихи» (1958), «Август» (1963), «Лирика» (1966), «Крутизна» (1967), книги стихов для детей «Бьют часы» (1962). В 60-е годы была достаточна известна. Много печаталась в журналах, в основном это были переводы армянских и грузинских поэтов. Умерла в 1975 году от рака лёгких.
Из воспоминаний Ирины Снеговой:
«Многие моря и реки жили как бы невдалеке от моего детства, но Волга прошла сквозь него. Любовь к ней отца, волжанина, была род недуга. Я никогда потом за всю мою жизнь ни у кого такого не встречала. Видела, как он вдруг начинал мрачнеть, «тосковал по Волге», словно бы она – человек, собирался и уезжал. Первые мои годы все мы ездили летом в Тутаев, в Ярославль, в Углич. И много раз плыли на уютных белых пароходах. Сверху, до Астрахани, и снизу вверх, к Рыбинску. Двигались медленно, прочно садились на мель, долго стояли у больших городов и маленьких причалов… И то особое, что подкатывало, тянуло под ложечкой, когда смотрела я на эту великую воду, на поблескивающие колоколенки дальних берегов, было сродни стихам, было, может быть, предчувствием их и началом».





Стихи Снеговой не броские, в них нет вычурных метафор и необычных рифм. Но, вчитываясь в строки, вдруг понимаешь, что под каждым стихотворением могла бы подписаться словами: "Да, это всё так... я знаю, о чем тут речь… и со мной было такое же".


Как лица идущих суровы,
как выступы неба нависли.
Скажите мне доброе слово,
внушите мне добрые мысли.
Случайное "Здравствуйте", что ли,
Вот вы не похожи на злого,
а так не чувствительны к боли чужой,
ну, так что ж вы молчите,
Скажите мне доброе слово,
Скажите мне слово,
Скажите.


(Прижизненный живописный портрет Ирины Снеговой. Алексей Базлаков)
Вчитайтесь, и быть может, Вы не останетесь равнодушными к этим строкам:
Смотри, с какой юной, весёлой силой
Сыплется светлый душистый снег…
Чего пожелать тебе, самый милый,
Самый нужный мне человек?
Неба в алмазах, горного ветра,
Огненных зорь над свинцом морским?
Чего пожелать тебе, самый щедрый, -
Жизнь положивший к ногам моим?
С лёгкой душой, как бывало, мерить
Вёрсты лыжнёю в лесном краю,
И, может… чуточку больше верить,
Верить — ты слышишь — в любовь мою?
Кружится снег над двором, над домом,
Пухом лежит на ограде — резьбе…
Земляк мой, сосед мой, друг незнакомый,
Чего в эту ночь пожелать тебе?
Славы, удачи, согласья в доме,
Силы для будних нелёгких дней?
Денег, покоя? А кроме, кроме?..
Крыльев могучих мечте твоей!
Праздничных красок, праздничной страсти,
Праздничной радости в час труда,
Веры, безудержной веры в счастье,
В новые будущие года!
Верь, если даже твой год был труден,
Если немыслимым день бывал…
Счастья вам, счастья вам, счастья, люди,
Незаходящего счастья вам!
Она любила жизнь… Жизнь не всегда ей отвечала тем же… Она черпала силы в каждодневном бытие и в том, что в каждой малости умела видеть чудо… Она любила август, и сама была похожа на него – такая же прекрасная, таинственная, яркая, как будто не отсюда…
Биографы не собирали по крупицам жизнь её, а, может, не нужно это было, ведь суть её – в отчаянных и откровенных строках… Серьёзные, прекрасные и умные слова, порой печальные, порой, исполненные неизбывной болью, но чаще – о любви… Всепоглощающей и всепрощающей… Доверчивой и в своей вере – мудрой…
«...нет в её стихах никакой заданности, никакой запрограммированности, но, может быть, именно в этом и сила её поэзии, на диво естественной, органичной, честной. Она пишет лишь о том, что её волнует, лишь о том, о чём задумывается, что ей важно, необходимо, и пишет так, как это ей дано, не пыжась и не стараясь выглядеть чем-то иным, чем-то не тем, что она есть. Только так, по-моему, может и должен существовать поэт. Просто поэт, без всяких эпитетов и прилагательных. Разве что с одним-единственным: истинный поэт». Маргарита Алигер
О господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня.
Об этом в книгах девочки читают,
Старухи плачут, греясь у огня.
И мать семьи, живущая как надо,
В надёжном доме, где покой и свет,
Вздохнёт, следя, как меркнут туч громады:
И всё как надо, а чего-то нет.
Есть нежность, верность есть, но ежечасно
Никто коротких, трудных встреч не ждёт.
Никто тебя за счастье, за несчастье,
Как зло, как наважденье не клянёт.
Не довелось... Вздохнёт, а тучи тают,
Горит закат на самой кромке дня...
О, господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня, -
Неотвратимо, с яростной тоскою,
С желаньем мстить, как первому врагу.
...Должно быть, я любви такой не стою,
Коль броситься ей в ноги не могу.
Снегова И. А. «О господи! Все женщины мечтают…»
Лирическая героиня книги Ирины Снеговой — человек большого сердца, искренней заинтересованности в судьбах современников. Раздумья о времени, о творчестве сменяются лирическими зарисовками русской и кавказской природы, строками о большой любви. Написанные горячо и взволнованно, многие стихи этой книги уже знакомы читателям по периодической печати.


Всё обойдётся в лучшем виде.
Не спорь. Дыши. Прими урок.
Выходит срок любой обиде,
И жизнь — длинней, чем этот срок.
Пообомнётся, поостынет
И вдоль пойдет — не поперёк…
А там беде или гордыне,
Чему-нибудь да выйдет срок.
И отодвинется. Отыдет.
Отбередит. И, тратясь впрок,
Не снизойдёт к былой обиде
Душа… Но дай, но дай ей срок!


С. Мнацаканян в своих воспоминаниях об Ирине с болью и горечью написал: «Так проходит земная слава, как говорили древние на своей меднозвучной латыни. Вы читали книгу стихов “Август”? Вы читали книгу стихов “Крутизна”? Нет, вы даже не знаете, что такие книги когда-то писались, ждали своего места в издательских планах, пробивались сквозь косность и немоту русско-советского коллективизма... В мире все пропадает бесследно. Просто что-то раньше, а что-то чуть позже, но все равно, увы, пропадает. А поэты пишут стихи, потому что знают, но не могут поверить в это...»
А вот что сказала другая моя любимая поэтесса Вероника Тушновой в связи с выходом в печать сборника стихов «Август»: «Я люблю стихи Ирины Снеговой, мне они дороги тем, что я ценю в поэзии превыше всяческого блеска, — ощущением подлинности.» Да, именно так – ощущение подлинности. Нет выдуманных сюжетов и нелепых литературных героев, нет никакой мишуры и натянутости… А есть размышления о любви и жизни мудрой женщины…


Всё давно-предавно отцвело,
И ничто потому не томит,
Не щемит,
Никакие жасмины, ни зори.
Август ценит покой — срок такой.
Зреют яблоки. Падают — стук!
Сад роняет из рук…
Вечера появились. И кузнечики.
Долго поют, создавая уют.
И во тьме наливаются звёзды.
Всё крупней. И, как яблоки.
Дрогнув, летят.
Чья — когда…
Не беда!
Ах, как небо черно. Всё оно —
Утверждают учёные люди —
Там, вверху,— не пространство,
А время… Категория времени. Лет
Миллиарды… И — кто их сочтёт!
Человеку простому ни зги
В этом времени чёрном
Не видно.
Только звёзды,
Как яблоки, звёзды
Обрываются. Вдруг,
Может, где-то
И слышны эти шорохи света -
В прорве времени
Краткости звук:
Стук… тук-тук…


Август празднует в силу вошедшее лето,
Зеленее зелёного в чаще огни.
Не скудеет избыток горячего света,
Запастись бы им впрок на ненастные дни.
Набирает рябина багряную горечь,
Оглушает кузнечиков струнная речь.
Август, это когда ты не просишь, не споришь,
Каждый солнечный луч начинаешь беречь.
Просто руки навстречу теплу поднимаешь
и с тревогой встаешь не в десятом, а в семь...


Август, это когда ты уже понимаешь,
Что померкший денек отгорел насовсем.
И становится с каждой минутой яснее,
Что всё ближе и ближе седые дожди.
И что осень уже неизбежна, а с нею...
Август - время моё, не спеши, подожди!


Это яблочный год, это яблочный год,
Это яблочный воздух мне спать не даёт.
Это вам, за пустынность годов и стволов,
Вот он — нате! — ломающий ветки улов.
Набирайте, извольте, чтоб досыта, всласть —
Вы же видите, яблоку негде упасть…
Оглянулся бы он, дилетант, дурачок,
Тот фантаст, приручивший свой первый дичок!
Под крестом и под флагом — на башнях седых,
Знаком власти на левой ладони владык—
Взмыло яблоко! Смысл. Будь разумен и сыт…
И земля, будто яблоко, в темень летит.
Это яблочный год, это яблочный год,
Это шорох и гром, это ходиков ход.
Уж и наши-то яблоньки елям под стать…
Как тогда ты принёс на плече их, все пять?




А какой мудростью, вековой мудростью русской женщины наполнены строки следующего её стихотворения:
У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.
И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.
– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.
В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?
Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –
Как верно она про любовь говорила!


Из воспоминаний Ирины Снеговой:
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», – рискованно сказал Тютчев. Не знаю, сказал бы он так, выпади ему столько «роковых», сколько нам…
Война легла на нашу юность. Обрушила на нас бомбежки, тьму, ранний нелегкий труд; война убила наших родных и наших одноклассников. Война научила нас радоваться свету, и теплу, и покою на своей земле, узнавать цену товариществу, любить настоящего мужчину, заступника – в сапогах и шинели.
Половина Литературного института имени Горького была в сапогах и шинелях. С фронта, из госпиталя, на фронт. Уезжали, возвращались, не возвращались. А в тесном герценовском особняке гудели коридоры и аудитории. На столах, на подоконниках, на лестнице читали стихи.
Но, главное, думаю, зачем этот институт и мне, и нам всем был нужен, – это чтоб узнать друг друга – тогда, в начале пути. Узнать тех, с кем потом нам рядом жить.
Преданность дружбе – наука, а может, правда, и дар, – и не дай бог, чтоб он иссяк! – врученный мне ранним детством, родительским домом. Вот юность свою и его благодарю за друзей, которые не дают пропасть ни в черный, ни в белый день. Еще за них благодарю те стихи, что заунывно читали мы на подоконниках. Поэзию, которая объединила нас...»
Настойчивый призыв ценить всё живое, не упустить красоты падающего листа и света весенних облаков, высоких и сильных чувств человеческих завещан ей и ушедшими школьниками из арбатских переулков, где она росла, и поэтами, не возвратившимися в аудитории института, где она училась. Теми, о ком так взволнованно писала: «Мальчики мои хорошие, школьные мои товарищи...»


Вы зарыты, смяты, скошены,
Не найти вас, мир обшаривши,
Мальчики мои хорошие,
Школьные мои товарищи.
Вы в лугах в соцветья вяжетесь,
В синь лесами рвётесь рослыми...
Вы мне маленькими кажетесь,
А тогда казались взрослыми.
Вас не давит время ношею,
Нас от утра к утру старящей,
Мальчики мои хорошие,
Школьные мои товарищи.
Снег лежал на лбах остуженных,
В пустоте разрывы ухали...
Сколько здесь их, ваших суженых,
Увядает вековухами!
И твердит, гордясь живучестью,
Хлыщ, не нюхавший Германии:
- Мало нас, одна соскучишься.
Ты цени моё внимание!.. -
Чья любовь, в несчастье брошена,
Вас звала сквозь стыд свой шпарящий,
Мальчики мои хорошие,
Школьные мои товарищи?..
Как принцесса в сказке маминой,
Дочь её идёт за песнями.
Не обидь! Стеною каменной
За неё они — ровесники.
Как за нас в том адском крошеве,
Во всесветном том пожарище,
Мальчики мои хорошие,
Школьные мои товарищи.


Цифр и схем торжество -
Жизнь смурна и превратна...
Никогда никого
Не зовите обратно.
Обратимость - вранье,
Суть движенья злорадна,
Ни его, ни ее
Не отдаст вам обратно.
Вечный счет: кто - кого!
Боль - нечетна, некратна,
Ни ее, ни его
Не отпустит обратно.
Время рвется, слепя, -
Битва, подвиг твой ратный...
Ни других, ни себя
Не зовите обратно!


«Сказано, что поэзия – это то, что остаётся, когда забыты слова; ещё, что поэзия - это вершина искусств, и даже - что она пресволочнейшая штуковина… Как-то женщина, приходившая помогать мне по дому и гулять с моей дочкой, сказала к разговору:
«Вот мы три сестры, и все – разные, а младшая у нас изо всех красавица, изо всех странная была. Очень лес любила. Как взойдём, оглянется: «Ой, господи, красота-то какая! Сейчас «караул» кричать стану». Так в лесу и померла, школьники нашли. И поминали её теми же, её же грибами».
Думаю, скорее всего поэзия и есть та странность, которая призвана за всех выразить это переполняющее нас «Караул!». А чем помянут, в конце концов, не главное. Главное, что и лес, и мир, и «Ой, господи, красота-то какая!».
Ирина Снегова (Из авторского предисловия к сборнику «И всё, что ты любишь…»)
И вдруг мне вздумалось: никто
Меня не помнит в мире.
Лежало море, как платО,
Не морща сизой шири.
Был берег пуст-у всех своё,
Дымился горный конус…
-Никто не помнит? Чушь,вранье!-
Я крикнула опомнясь.
-Не помнит!-повторила темь,
Стараясь глаз коснуться.
И вот уже который день
Я все хочу проснуться…


Только листьев падающих чинность,
Только осень в гибельном покое -
Ничего, мой милый , не случилось,
Настроенье у меня плохое.
Не ищи в нем связность и причинность,
Все давно оплачено с лихвою,
Может, я еще не приучилась
Жить вот так, на все махнув рукою?..


Незадолго до смерти, уже зная о своей болезни, Снегова жила в Малеевке, бродила по аллейкам и читала вполголоса – сама себе – Тютчева. Что-то должно было измениться в ее поэзии, но времени для этого в жизни не осталось. Что рвалось в ее несбывшуюся, ненаписанную поэзию?..
Всё приходит слишком поздно:
Мудрость – к дряхлым, слава – к мёртвым,
Белой ночи дым беззвёздный
В небе, низко распростёртом –
К нам с тобой, идущим розно.
Всё приходит слишком поздно:
Исполнение – к желанью,
Облегчение – к недугу.
Опозданья, опозданья
Громоздятся друг на друга…
Сизый свет течёт на лица,
Купола, ограды, шпили…
Снится, может? Нет, не снится.
Вот он, город – небылица,
Мы одни из прочной были, -
Взгляды тУсклы, лица пОстны.
Всё приходит слишком поздно:
К невиновным – оправданье,
Осуждение – к убийце,
Опозданья, опозданья,
Век за них не расплатиться.
А мечтали! Жадно, слёзно,
Здесь, вдвоём – сквозь все запреты…
Всё приходит слишком поздно,
Как пришло и это лето.
Грустно невских вод теченье,
Время дышит грузно, грозно.
Слишком позднее прощенье…
Всё приходит слишком поздно.

Серия сообщений "Писатели и поэты":

Часть 1 - ИТАК , ОНА ЗВАЛАСЬ ТАТЬЯНОЙ...
Часть 2 - ЧЕГО ЖЕ БОЛЕ...Я К ВАМ ПИШУ...
...
Часть 25 - "Притча о птице" - Пауло Коэльо.
Часть 26 - Вероника Тушнова: Сто часов счастья…
Часть 27 - СКАЖИТЕ МНЕ ДОБРОЕ СЛОВО...
Часть 28 - 26 августа был расстрелян Николай Гумилев
Часть 29 - Иза Высоцкая. 1-ая жена Владимира Высоцкого
Часть 30 - « От женщины, как и от судьбы, никуда не уйдешь. » М.Горький
Часть 31 - АВТОР "ЗЕЛЁНОГО ФУРГОНА"
Часть 32 - "Жизнь Мопассана несравненно трагичнее, чем смерть Джульетты." Б.Шоу