Это цитата сообщения Svetlana-k Оригинальное сообщение
Муза и возлюбленная. Лидия Стахиевна Мизинова
Когда они познакомились, ей было девятнадцать, ему – двадцать девять.
Портрет ее описала Татьяна Щепкина-Куперник, ее подруга:
пепельные вьющиеся волосы, чудесные серые глаза, соболиные брови, неуловимое очарование…
Лика Мизинова сначала подружилась с Машей, сестрой А. П. Чехова, и та привела ее в их дом.
«Все на нее заглядывались, – вспоминал брат Чехова Михаил.
– Природа, кроме красоты, наградила ее умом и веселым характером.
Она была остроумна, ловко умела отпарировать удары, и с нею было приятно поговорить.
Мы, все братья Чеховы, относились к ней как родные, хотя мне кажется,
что брат Антон интересовался ею и как женщиной».
Когда Лика на какое-то время расставалась с этой семьей, к ней летели чеховские письма:
«Золотая, перламутровая и фильдекосовая Лика…
Очаровательная, изумительная, златокудрая…
Блондиночка… Ликиша… Адская красавица… Злодейка души моей…»
Чехов никогда не был донжуаном.
С женщинами держался осторожно, соблюдая известную дистанцию.
Женитьбы явно боялся, а пошлых связей и интрижек,
по природной строгости и чистоплотности, сторонился.
Так – встречи, переписка, компании, шуточные признания, стихи…
«У меня было мало романов», – обмолвился как-то писатель.
По отзывам многих, Антон Павлович очень нравился женщинам – рост под метр девяносто,
каштановые густые волосы, карие глаза, приятный баритон.
И талант, талант…
Дамы влюблялись в него, переполненные обожанием.
Он никогда не хвастался успехом, никогда не пользовался им в корыстных целях.
Писатель неоднократно признавался, что характер у него от природы вспыльчивый.
Но он привык сдерживать себя, потому что «распускать себя порядочному человеку не подобает».
Немаловажно и то, что с двадцати четырех лет у Антона Павловича стали проявляться симптомы
серьезной болезни.
Отсюда, наверное, и боязнь женитьбы, и нежелание быть кому-то в тягость,
и как средство самозащиты – неповторимая чеховская ирония.
«…жените меня на себе, – призывал Антон Павлович Лику, – и кормите меня на свой счет,
чтобы я мог ничего не делать.
Если же Вы в самом деле умрете, то пусть это сделает Варя Эберлей,
которую я, как Вам известно, люблю».
Варя Эберлей – частая мелиховская гостья.
Она обладала превосходным голосом, в дружеской обстановке неподражаемо исполняла
народные песни, аккомпанируя себе на балалайке.
А Лика тем временем не без кокетства принимала ухаживания известного сердцееда Левитана
и описывала свой роман с ним Чехову.
Осень 1891 года, по-видимому, стала кульминацией этого непродолжительного романа.
В это время был написан один из левитановских шедевров – «Омут» и ряд этюдов.
«Эти чудесные тверские этюды Левитана, – замечает в своем исследовании Л. Гроссман, –
связаны с его увлечением сероглазой девушкой с пепельными волосами.
Летом 1892 года Лидия решается на смелый шаг.
Она готова совершить большое совместное путешествие с Чеховым по Крыму и Кавказу.
Своих родных она предупреждает, что собирается совершить поездку на юг «с одной дамой»,
и заказывает через своего отца – начальника движения – билеты на Кавказ к началу августа,
при этом в разных местах поезда (очевидно, во избежание огласки)».
Несомненно одно: конкретной договоренности об этой поездке не было,
и настаивала на ней исключительно Мизинова.
В июне, ссылаясь на надвигающуюся эпидемию холеры,
Антон Павлович попросил отложить хлопоты о билетах.
Возмущенная Лика отправила ему раздраженное письмо: «Вечно отговорки!»
В ответ получила:
«Благородная, порядочная Лика!
Как только Вы написали мне, что мои письма ни к чему меня не обязывают, я легко вздохнул…
С своей стороны тоже спешу успокоить Вас, что письма Ваши в глазах моих
имеют значение лишь душистых цветов, но не документов;
передайте барону Штакельбергу, кузену и драгунским офицерам,
что я не буду служить для них помехой» (намек на поклонников Лики и ее окружение).
«В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и в сущности я хорошо делаю,
что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили.
Дальше, дальше от меня!
Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от Ваших духов
и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею».
Только зная о поведении Мизиновой, в полной мере понимаешь эти чеховские строки…
«Нетрудно, однако, видеть, – считает известный литературовед Г. П. Бердников, –
что позиция эта, занятая Чеховым, была вынужденной.
Нет сомнения, он испытывал острое чувство горечи.
Оно вызывалось сомнительными по вкусу и тону замашками Лики,
так несоответствующими его понятиям о нормах воспитанности, ее опрометчивыми поступками.
Наконец, можно спорить о силе чувства Чехова к «златокудрой деве»,
но вряд ли можно усомниться в том, что чувство это было глубоко оскорблено…»
В одном из посланий Лика стенала: «А как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан! покрепче!
Да не по Сеньке шапка!
В первый раз в жизни мне так не везет!»
Позже в их переписке на первый план вышла иная тема – беспорядочного образа жизни Лики.
Она хваталась то за одно дело, то за другое, ничего не доводя до конца.
Искала переводческую работу, и Чехов немедленно предоставил ей таковую.
Но, продержав рукопись у себя, Лика передала ее кому-то другому.
В письмах же к Антону Павловичу жаловалась на то, что якобы забыла язык…
Впрочем, жаловалась и на плохое здоровье, но курила; сетовала на скуку,
но… проводила ночи в разгульных компаниях;
заверяла, что в рот не берет вина, но пила, и порой очень неумеренно.
Кинулась в скандальную связь с известным тогда беллетристом Игнатием Потапенко,
приятелем Чехова, писателем небездарным и, что называется, интересным мужчиной.
Он, человек женатый, повез Лику за границу и бросил на произвол судьбы.
Она родила дочь Христину, которая умерла в ноябре 1896 года в двухлетнем возрасте
от крупозного воспаления легких.
А если уж совсем точно – от недостатка материнской заботы.
Лика в один из своих приездов оставила малышку в Покровском на попечении тетушки и бабушки,
а практически под надзором рассеянной няни…
В 1897 году неутомимая Лика загорелась новой идеей – открыть модную швейную мастерскую.
Никакой мастерской она, разумеется, не открыла,
и в апреле 1898 года вновь отправилась в Париж учиться пению.
Лика стенала, взывала, умоляла Чехова приехать…
А в одном из писем Марии Павловне жаловалась:
«…Ах, все отвратительно; и когда я тебе расскажу все, ты удивишься,
как Игнатий до сих пор еще не застрелился. Мне так его жаль, так мучительно я его люблю!»
Именно эти слова прозвучат потом в последнем акте «Чайки».
Но «мучительная любовь» к одному мужчине нисколько не мешала Лике засыпать другого письмами,
полными призывов и упреков.
Когда беременная и покинутая Лика жила в Швейцарии, она и оттуда звала и ждала Чехова:
«Приезжайте, если не боитесь разочароваться в прежней Лике»,
«Я не думаю, чтобы Вы бросили в меня камнем».
Он, конечно, не приехал.
Теперь она подписывалась: «дважды отвергнутая Вами…».
«Никто Вас не отвергал», – парировал Чехов.
И почти тогда же писал Суворину:
«Жениться я не хочу, да и не на ком. Да и шут с ним. Мне было бы скучно возиться с женой.
А влюбиться весьма не мешало бы. Скучно без сильной любви…»
Лика Мизинова, Мария и Антон Чеховы
В воспоминаниях Т. Щепкиной-Куперник можно найти такое суждение касательно отношений Лики и Чехова:
«…девушка, к которой у него было серьезное и глубокое чувство,
плохо скрытое той вечной шутливой маской, которую он надевал всегда,
не отвечала ему ничем, кроме дружбы».
Мария Павловна тоже пребывала в уверенности, «что больше чувств было со стороны брата, чем Лики».
Правда, позже, когда стали известны мизиновские письма к Чехову, Мария Павловна,
по свидетельству современницы, «готова была в какой-то мере поступиться своими наблюдениями».
А вот мнение И. А. Бунина, часто гостившего у Чехова в Ялте:
«…никакого увлечения Ликой (Лидией Стахиевной Мизиновой) у Антона Павловича не было.
Она была влюблена в него. Он это видел.
Ему же не нравился ее характер, о чем он писал сестре, писал, что у нее нет вкуса.
При взаимной любви этого не бывает.
А о том, что она была задета Чеховым, можно понять из ее письма,
где она объясняет Чехову свое увлечение Потапенкой:
«А причина этому Вы…».
К середине 1890-х годов в творчестве Чехова произошли заметные изменения:
лирическое начало в его произведениях вновь стало преобладающим.
«Три года», «Ариадна», «Моя жизнь», «Супруга», «Анна на шее», «Учитель словесности»
и, конечно же, «Чайка»…
Все это размышления о зарождении и крушении любви, о ее роли в жизни людей.
Заканчивая в ноябре 1896 года очередное письмо Антону Павловичу, Лика сделала маленькую приписку:
«Да, здесь все говорят, что и «Чайка» тоже заимствована из моей жизни».
Другой главный герой этой истории – Потапенко – не захотел узнать себя в пьесе.
Он не только не обиделся, а, напротив, принял самое активное участие в прокладывании для «Чайки»
дороги на сцену, взяв на себя сложные переговоры с цензорами.
МХТ. Сцена из спектакля "Чайка". 1898.
К.С.Станиславский (Тригорин)
М.Л.Роксанова. (Нина Заречная)
В 1889 году (в том же самом, когда Чехов познакомился с Ликой!)
в жизнь Антона Павловича вошла и другая Лидия – Лидия Алексеевна Авилова.
Ее-то некоторые биографы как раз и склонны считать самой главной женщиной (и тайной!) в судьбе Чехова.
В 1898 году из Парижа Лика прислала Чехову свою фотографию.
Надписью послужили известные тогда стихи Апухтина:
«Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь погубя, –
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы –
Все для тебя!
Я могла написать это восемь лет тому назад, а пишу сейчас и напишу через десять лет».
Л.А.Авилова
Пройдет немного времени, и Чехов женится на Книппер.
А Лика выйдет замуж за известного режиссера Александра Санина (Шенберга),
человека необыкновенной энергии и темперамента,
и сравнительно благополучно проживет с ним тридцать пять лет.
Свой медовый месяц они проведут в Ялте, где навестят Чехова, после чего он с горечью напишет:
«Лику я знаю давно… Ей с Саниным будет нехорошо, она не полюбит его и, вероятно,
через год уже будет иметь широкого младенца, а через полтора года начнет изменять своему супругу.
Ну, да это все от судьбы…»
Еще через два года, в 1904-м, Чехова не станет…
Единственная из всех «чеховских женщин», Лика Мизинова не оставила воспоминаний о писателе.
Она умерла в 1937 году в одной из клиник Франции.
Источник: Знаменитые женщины