– Бабушка, ты умрешь?
– Умру.
– Тебя в яму закопают?
– Закопают.
– Глубоко?
– Глубоко.
– Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!
(Корней Чуковский "От двух до пяти")
У моей бабушки тоже была швейная машинка. Настольная. Подольская.
Я помню вечера в огромной комнате на Горького, с фигурным паркетом, в двумя большими окнами, когда бабушка садилась шить цветастые наволочки на диванные подушки, а я, пристороившись напротив, возился с нитяными катушками и слушал мерное постукивание каретки.
В шестнадцать лет я на этой машинке сшил себе модные брюки с отворотами и очень ими гордился.
В двадцать лет я пошил себе на этой машинке некое подобие кимоно и ребята на рукопашке мне очень завидовали, потому что тренировались все, кто в чем горазд...
Бабушка умерла....
Машинка много лет стояла нерабочая. Мать все хотела ее продать - раритет-же.
Недавно машинку починили, смазали, привели в порядок... И снова поставили в шкаф.
Пару недель назад мне надо было починить брюки ("починить брюки" - бабушкино выражение).
Я достал машинку из шкафа, снял крышку, крутанул шкив. Механизм, нехотя разгоняясь, заработал, поворачивая время вспять... и я...
...очутился в огромной комнате на Горького, с фигурным паркетом и двумя большими окнами. Бабушка шьет цветастые наволочки на диванные подушки, а я, пристороившись напротив, словно маленький, шкодливый котенок, играю с нитяными катушками под мерное постукивание каретки...
