"Око тайфуна"
Эдвард Гершевский
Берингово море 1978 год

Сезон подошел концу. Мы завершили работы в районе мыса Дежнева и теперь идем домой, на базу, в порт Эгвекинот. В прошлом маленький черноморский сейнер, переоборудованный для проведения морских геолого-геофизических работ –НИС «Агат», конечно же, не для этих широт, но мы благодарны ему. Вот уже, который сезон мы работаем в этих краях, каждый раз выходим в море и каждый раз благополучно возвращаемся на базу.
Лето закончилось, да и осенних дней осталось не более недели. Горы и тундра в начале октября уже покрываются снегом до следующей весны. В бухтах вода, с отраженными в ней гористыми берегами с белоснежными вершинами, как бы замерзла и только покатый накат морской волны, и тихий ветерок по утрам оживляет пейзаж.
Вечером, на закате солнца, появляется больше красных и синих тонов, вспоминаешь картины Н.Рериха. Утром же. Это похоже на тонированную черно-белую фотографию с множеством оттенков черного, серого, с неповторимыми переходами в молочно-перламутровые тона.

Перед отходом, когда все сборы были окончены, мы получили штормовое предупреждение, но решили, что за 4 – 5 часов ничего серьезного не произойдет, и мы сумеем проскочить к бухте Проведения. Там и переждем непогоду. Все еще раз тщательно просмотрели, закрепили – и с богом. Очень хочется домой.
Как только мы вышли из-за косы, где в маленькой бухточке была наша якорная стоянка, зеркальная гладь воды наморщилась, появился небольшой ветерок. Идем уже полным ходом, и чем ближе выход в открытое море, тем чувствительнее становится зыбь, тем крепче ветер. И вот оно Берингово море, а если отбросить условности Географических названий, то перед нами открытый Тихий океан. Даже когда полный штиль, судно качает покатая океанская зыбь. Это как бы дыхание океана, оно есть всегда. Сейчас время отлива и это дыхание спокойно и величественно, но пройдет время и все изменится. Дыхание станет мощным, зыбь постепенно перейдет в крутую волну.
Уже пятый месяц мы в этих краях, естественно хочется домой. Работы завершены, но суровая красота притягивает, и уходить жаль. Вот там мы собирали грибы, а вот в те сопки ходили за оленем. Воспоминания начинаются уже здесь. В такие минуты хочется побыть одному. Спасает сигарета, но все равно вдруг начинаешь думать, что не все сделано, а то что успел можно было сделать не так, что в следующем сезоне ты можешь не получить судно, оно одно а видов работ много.
Внезапно появившиеся прямо по курсу моржи прерывают мысли о работе, о том, что мы уже уходим. Эти клыкастые морды, всплывшие чуть ли не под самым судном, фыркая, и озираясь по сторонам, как бы говорили – « …ну что, места мало в море?». Они еще долго смотрели нам в след своими большими темными глазами. Сколь раз мы замещали, работая на шлюпках, как они и еще больше нерпы с любопытством пытались заглянуть в шлюпку. Они ведь у себя дома, а мы гости. Надо же знать, что делают здесь эти гости. А сейчас эти гости мешают спокойно идти к берегу, поэтому на них надо фыркнуть. Мы разошлись. Они пошли к берегу домой, а мы в море и тоже домой.
Ветер стал крепчать, стало как то сыро и неуютно. Ветер разогнал волну. Море покрылось барашками. Размеренный рокот двигателя перешел в более трудный, с каким то надрывом. Усилилась качка. Все потихоньку разбрелись по своим каютам. Надо идти вниз.
В каюте тепло. Это одна одноместная каюта для научников, как говорит команда, для руководителя рейса. Она же является единственной, где спальное место расположено так, что как бы не качало судно, а его качает всегда, лежа ты находишься в движении. Ты упираешься головой в переборку, плавно переходишь через нормальное положение и вперед, в другую переборку упираются ноги. Привыкнуть к этому трудно, но можно. Всегда эту каюту во всех экспедициях все с большим удовольствием уступают начальнику. Потом, уже дома, первые дни ты не можешь привыкнуть к тому, что ты не двигаешься и не во что не упираешься. Но преимущество тоже есть – ты можешь побыть наедине.
"Господа наука, команда, прошу к завтраку" – традиционный призыв по трансляции прерывает всякие мысли и дела. Сейчас для все свободных от вахты ритуал завтрака с его « Прошу разрешения!», «Приятного аппетита!», «Разрешите встать?» и т.п. Застольные шуточки, морские или охотничье рассказы, что одно и тоже. Этому может помешать, видимо, только двенадцати бальный шторм.
После завтрака все чем то были заняты, потом, уже у себя в каюте, положив что-то в ноги и голову, я задремал после бессонной ночи сборов. Проснулся я потому, что мои движения на койке стали, мягко говоря, обращать на себя внимание. Качка значительно усилилась. Я встал, одел куртку, и приблизительно с третьей попытки открыв дверь, вышел из каюты. Все выходы на палубу естественно были задраены. Я поднялся на мостик. Капитан тоже отдыхал, работала обычная вахта, все было размеренно и спокойно. То, что на каком то участке нас прихватит шторм, все были готовы. Мне сообщили, что уже балов 5 а ветер 7 – 8. С шуточками по поводу сильно раскаченного парохода в рубке появился капитан. Полюбопытствовал где мы пребываем. Как всегда в таких случаях следующее действующее лицо радист сообщающий «приятную новость « – идет усиление ветра, что все попрятались и что в этом районе сейчас мы одни. Укрытий здесь нет, только бухта Проведения.
А вокруг нас изумительная картина. Сильный ветер нагнал низкую облачность. Казалось что уже вечер. Устремившись по воле ветра, облака как бы уперлись в гористые берега и стоят, опускаясь к темно синей воде, покрытой белоснежной пеной ломающейся волны .Над ними, в разрывах облаков, вспыхивают освещенные ярким солнцем верхушки гор, укрытые белоснежным снегом. В море, пробивающиеся сквозь облачность яркие лучи солнца, то здесь, то там, высвечивают бирюзовым или даже изумрудным сиянием водяной вал вспененный на вершине и мириады пузырьков начинают светиться хрустальным блеском. Судно взбиралось на волну и затем стремительно ныряло вниз и, если в это время прорывался луч солнца, мы оказывались в изумрудном кристалле пронизанном хрустальным блеском. Маленькая скорлупка длинной всего то 30 метров и могучий океан с этой сказочно красивой 4 – 5 метровой волной. Неожиданно для себя я обратил внимание на окружающих. Полное спокойствие, они полностью слиты с судном. Действия всех отработаны до автоматизма, улавливаются мельчайшие интонации в работе буквально каждого механизма. С тех пор как на мостике появился капитан, он не сделал пока ни одного замечания. Эта работа и это спокойствие тоже были по своему красивы. Я вышел, зашел радиорубку оставить сообщение в Ленинград и спустился к ребятам. Играла музыка. Мы обсудили какие то дела связанные с отправкой в Ленинград оборудования. Потом все побывали на обеде. Знаете, чтобы не ездили по столу предметы сервировки, скатерть должна быть мокрая, тогда и при такой качке можно пообедать. Шла обычная судовая жизнь. После обеда все занялись своими делами разбрелись по каютам. Став носом на волну, так меньше качало, «Агат» продолжал свой путь, забирая теперь несколько мористее.
Я устроился на кровати с книгой, но надрывно работающий двигатель, качка и Достоевский, довольно быстро сделали свое дело. Я уснул. Сейчас уже трудно вспомнить подробнее как произошел переход от сна к яви, но четко запомнилось чувство, что в каюте кто - то есть, кто-то дышит, что я уже давно не сплю. По мере пробуждения становилось ясно, что это там, за бортом. Причем никаких посторонних звуков, только ощущения. Я сразу обратил внимание, что качка стала значительно меньше, и двигатель работал значительно ровнее и плавно. Кто-то, из ребят заглянув срочно позвал наверх. Все уже были на палубе.
В черных тучах, низко нависшими над морем, было как бы окно, в которое светило яркое солнце. Видимо выше этих облаков проскакивали облака расположенные над ними и поэтому солнечные лучи были непостоянными и тогда небо в этом окне становилось голубым а края золотисто белыми. «Агат» шел плавно качаясь на волне, но вокруг не было барашек, да и ветра то особого не было. Мы шли в освещенном солнцем круге, а вокруг стояли сказочные театральные декорации. Там, за этим кругом было черное штормовое море до самого горизонта. Это была феерия света и красок. И еще. В этом кругу то здесь, то там появлялись фонтаны, их было много. Видимо немного раньше «Агат» сбавил ход. Киты! Мы шли в группе китов! Я сбегал за фотоаппаратом и поднялся на мостик, чтобы было лучше видно. Мы насчитали их порядка пятнадцати. Открыв фотоаппарат, я увидел что там кончилась пленка. Конец сезона, все правильно. На маленьком крыле мостика поместились почти все, находящиеся в рубке. Стадо китов шло точно в круге, освещенном солнцем и мы. Киты будто бы приняли нас за собрата. Казалось они даже играют с нами, то идя параллельно, почти вплотную, то подныривая прямо под корпус. Улыбаясь стармех заметил, что хорошо что у нас винты в турбинах, а то не сдобровать беды. В это время один из них вынырнул практически прямо под бортом, и всех нас с ног до головы окатил фонтан. Невероятно, но было полное впечатление что он теплый. Киты ныряли не глубоко, не было высокоподнятых хвостов, не было прыжков, нет, они не играли. Вокруг в море был шторм, а здесь природа подарила всем возможно место отдых, а возможно и спасательный круг. Мы все им воспользовались. Киты шли рядом, всем видом показывая, что они знают, - мы не можем сделать им ничего плохого. В этой сказке мы были действующим персонажем. Как оказалось, нам повезло и еще в одном - наш спасательный круг все это время двигался в сторону нашего вожделенного укрытия, бухты Проведения.
Приказ капитана покинуть палубу вывел всех из этой сказки. Боцман доложил, что все в порядке и мы начали поворот. В такую погоду это дело кропотливое и командование взял на себя капитан. Мы вышли из круга в штормовое море. Меняя курс судно на какое то мгновение стало лагом к волне. "Агат" угрожающе накренился на борт, затем медленно вскарабкался на волну и перевалился на другой борт. Волна накрыла судно почти целиком, но "Агат" молодец, сказывается его рыбацкое прошлое. Когда ловят рыбу бывает всякое. Мы постепенно развернулись, волна перешла в корму и мы, подгоняемые ею, пошли в Проведение. Чудо закончилось. С этим поворотом я пропустил как уходил круг. Он вдруг исчез. Только где то там, на горизонте с права по курсу, было светлое пятно. Закурили, я сбегал за термосом с кофе. Начались переговоры с береговыми службами. Мы решили не заходить в порт и найти якорную стоянку и переждать непогоду.
За ужином, который был в этот раз не такой обильный, из за описанных событий и штормовой погоды, все обменивались впечатлениями. Для все, включая команду, это было впервые. Только старший механик рассказал, что он слышал о таких явлениях, когда работал в Дальрыбе и они заходили в Южнокурильск.
«А знаете, – сказал вахтенный штурман, который вел судно в это время – мы были в « оке тайфуна» один час семнадцать минут".
Берингово море 1978г.